Эхо Москвы 03.07.2010 "Не так" с Олегом Будницким: Великая Отечественная - солдатские дневники
Эхо Москвы 10.07.2010 "Не так" с Олегом Будницким: Сексуальные преступления вермахта
Эхо Москвы 17.07.2010 "Не так" с Олегом Будницким: Месть: Красная армия в Германии








   

 

 
 
 
 
   
 

Дата:    03.07.2010 14:08
Тема:    Великая отечественная: солдатские дневники
Передача:    Не так
Ведущий:    Сергей Бунтман
Гость:    Олег Будницкий
Запись: скачать (10.8 MB)   слушать (47:24)  

   

Великая отечественная: солдатские дневники

   
 


С.БУНТМАН: Мы продолжаем наши программы, совместные с журналом «Знание – сила», и вот сейчас у нас с сегодняшнего дня и в течение 3-х суббот у нас будут передачи с Олегом Будницким. Добрый день.

О.БУДНИЦКИЙ: Здравствуйте.

С.БУНТМАН: И вот мы сегодня решили сделать такой некий отчет о проделанной вами работе, Олег, за последнее время, потому что довольно давно мы не встречались.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, год.

С.БУНТМАН: Да. И, вот, о проделанной работе и как раз в связи со Второй мировой войной будут несколько передач по разным темам, которые так или иначе друг с дружкой сходятся. Сегодня мы начнем с солдатских дневников. Сразу вопрос из интернета тут же, преподаватель из Пензы сразу говорит (несколько вопросов от него же прочту): «Солдатский дневник времен Второй мировой сейчас, по сути дела, музейный экспонат. Какова судьба дневников тех солдат, что пали на поле боя? (сразу бросаю все вопросы). Было ли ведение дневников характерно, скорее, для офицеров? У них, в среднем, вероятно, выше уровень образования». И следующий вопрос от него же: «Были ли случаи, когда за написание в дневнике секретных сведений военнослужащий подвергался суровым дисциплинарным мерам? Запрещалось ли ведение дневников? Каковы были порядки в этом плане у немцев и в Красной армии? Бытовые вопросы. Реально ли было в действующей армии найти тетрадку, карандаш для ведения дневника? Где хранили дневники?» В общем, сразу спасибо преподавателю из Пензы.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну такие, профессиональные вопросы.

С.БУНТМАН: Набросал массу хороших вопросов, настоящих.

О.БУДНИЦКИЙ: Правильные вопросы, да. Ну тогда давайте сразу на те вопросы и будем отвечать, тем более, что я, собственно, и собирался о многом из этого говорить. Так вот, специального приказа, запрещающего ведение дневников, не было, на самом деле. Во всяком случае, мне не удалось его обнаружить. Были общие приказы, касающиеся режима секретности. И, естественно, ведение дневников – это было явное нарушение режима секретности. И все об этом знали, что дневники вести нельзя. Но по счастью для историков в России нет таких приказов, которые бы ни нарушались или которые бы ни трактовались каким-то другим образом. И те дневники, которые сохранились, - это, на самом деле, музейные экспонаты, их очень мало. Во всяком случае, те, которые опубликованы, или те, которые мне удалось обнаружить в каких-то частных, как правило, частных архивах, их очень немного.

И на практике, еще раз повторю, было по-разному. Некоторые вели дневник на отдельных листочках и прятали тщательно. Другие вели совершенно открыто, и более того, начальство об этом знало. И даже, вот я приведу пример с огромным невероятным по объему дневником Владимира Гельфанда, ему, скажем, командир советовал вести дневник не химическим карандашом, а простым, потому что лучше сохранится. А политрук даже рекомендовал, что именно писать в дневнике.

С.БУНТМАН: Хм?

О.БУДНИЦКИЙ: Да. Здесь очень есть такой забавный момент, я позволю себе процитировать эту запись: «Политрук рассказал мне, как вести дневник. После того случая, когда он обнаружил случайно увиденные в дневнике разные глупости, я пишу теперь так, как подсказал мне политрук. Он говорит, что в дневнике надо писать только о работе роты, о ходе боев, об умелом руководстве ротной команды, о беседах с воинами, проводимых политруком, о выступлениях по поводу бесед красноармейцев и так далее. Так именно я и буду писать впредь». Дальше еще более удивительная запись: «Ночью спалил меня политрук, сегодня днем тоже. Я теперь выбрался на площадку для миномета из своего окопа (а он – минометчик). Это, пожалуй, даже удобней для меня. Я в восторге. Ведь, если бы не политрук, кто бы руководил моими действиями?» Ну, впечатление такое, что у человека что-то случилось с головой – ну, если уж не контузия, то...

С.БУНТМАН: Или он пишет специально для политрука.

О.БУДНИЦКИЙ: Совершенно верно. Через 2 недели появляется запись: «Впервые здесь я открыто записал, ибо избавился от политрука, когда тот указал, как писать дневник и что писать в нем». Ну, далее продолжаются те самые глупости, которые, на самом деле, глупости в кавычках и которые наиболее интересны для нас. Но которые, разумеется, были неприемлемы для политрука и для прочей публики, приставленной надзирать за взглядами солдат и младших офицеров. Гельфанд был сначала рядовым, потом стал лейтенантом.

Скажем, Ирины Дунаевской дневник недавно опубликован, военная переводчица. С ней несколько раз беседовали сотрудники СМЕРШа на предмет, чего там она пишет. Она показывала свои записи, что они такие, очень краткие, стенографические и там нет номеров частей, нет дислокаций, то есть нет ничего такого. И, в общем, от нее как-то отстали. Ну, пишешь – пиши.

Так что было по-разному, на самом деле. В некоторых случаях совершенно запрещалось. Рядовой Василий Цымбал, например, вел дневник с 1945-го по 1946-й год совершенно открыто, тоже никто, в общем, никогда не задавал ему никаких вопросов. Так что бывало по-разному, но, как правило, все-таки, ведение записей запрещалось.

О том, насколько кто чаще вел дневник, офицеры или рядовые. Ну, вы знаете, такой статистики нет. Могу сказать только вот что: что если дневники вели рядовые, то, как правило, рядовые эти находились, все-таки, не в окопе на передовой, потому что это было очень сложно, если не невозможно. Бывали случаи, когда люди писали, действительно, участвующие непосредственно в боях на передовой, но чаще это или, скажем, связист, который, все-таки, немножко отдельно и у него немножко другая функция, чем ходить в атаку. Или это переводчик, или что-то в таком духе. Это не означало, что эти люди находились в какой-то гарантированной безопасности. Это совершенно не так.

Скажем, Ирина Дунаевская, женщина, переводчица, которая, в принципе, сидела в штабе и проходила сначала по ведомству то разведки, то политорганов пропаганды среди войск противника, она была несколько раз ранена, к счастью, легко. Почти все те, кто вел дневники, во всяком случае, те дневники, о которых я сегодня буду говорить, все они были ранены в разное время и в разной степени. Кто-то тяжело, кто-то легко, но, в общем, все получили в той или иной степени ранения и всем в тех или иных ситуациях приходилось, собственно, участвовать в боях непосредственно с противником. С винтовкой или с автоматом, или еще с чем-нибудь в руках.

Дневники тех, кто находился в пехоте или в артиллерии, но в качестве разведчика, это уникальное, скажем дело, вот, 2 дневника таких, небольших, но чрезвычайно информативных, чрезвычайно интересных, недавно попали мне в руки. Дневник Бориса Комского, сержанта, потом в конце войны лейтенанта и дневник Павла Элькинсона. Дай бог им здоровья, здравствуют, живут один в городе Львове, другой в городе Запорожье, ветераны Великой Отечественной войны.

На чем писали и как писали? Действительно, тетрадки и чернила – это все был дефицит, это было непросто и писали бог знает на чем. Какие-то самодельные делали вещи, какие-то отдельные листки сшивали, брошюровали. Или, скажем, Василий Цымбал, его дневник совершенно поразительный – не могу об этом не сказать. Дневники своего отца дал мне посмотреть и поработать с ними Евгений Цымбал, режиссер. Это 12 книжек таких, подробнейших, мелким почерком исписанных. Он вел их сначала в каких-то книжках на оборотках протоколов, каких-то судебных постановлений кубанского казачьего войска дореволюционных.

С.БУНТМАН: Боже мой, да. Это где-то найденные, да?

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, он, вообще, из Ейска и он начинал воевать на Кубани. Был такой специальный партизанский отряд, но он был такой, своеобразный, он был как бы в нашем тылу, совершал набеги через линию фронта. Ну, так, по дневнику получалось, что главная задача, честно говоря, была как бы с противником не встретиться.

Потом попадает в Германию и там он находит уже тоже какие-то книжки, тоже какие-то немецкие специально заготовленные заранее сброшюрованные протоколы и такой готический шрифт, он пишет на оборотках тоже. Так что это, вот, сама фактура – она чрезвычайно интересна.

Так что писали и чернилами, писали и карандашами. Чернила были дефицитом, их как-то добывали, их часто крали, кстати говоря. Несколько таких записей, что «у меня украли сегодня чернила, безобразие» и так далее, и так далее.

С.БУНТМАН: Карандаш простой сильно разрушается за это время?

О.БУДНИЦКИЙ: Это зависит. Это зависит от того, как хранилось. Если хранилось в нормальных более-менее условиях, то, в общем, читабельно.

С.БУНТМАН: А, в бытовых нормальных условиях?

О.БУДНИЦКИЙ: Да, да-да.

С.БУНТМАН: Ну, если там где-то в шкафу, в ящике.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, мыши не поели, не залило, не было каких-то перепадов температуры. В общем, то, что касается хранения архивных документов вообще, ну, в частных архивах это, в общем... Ну, частный архив – это сильно сказано. Если у кого-то дома где-то хранилось в нормальных условиях, то, в общем, это вполне сохраняется.

Кто вел дневники? Вопрос был не в том, в каких чинах или званиях были военнослужащие, а в том, каков был их уровень образования и общей культуры.

С.БУНТМАН: И плюс привычка. Вот, есть привычка писать вообще.

О.БУДНИЦКИЙ: Совершенно верно.

С.БУНТМАН: Это же бывало, что появлялось уже во время войны. Нет?

О.БУДНИЦКИЙ: Да, бывало и я сейчас об этом скажу, но в значительной степени, конечно, вели дневники те, кто их вел до войны или кто, скажем так, готовился к какому-то творческому или, во всяком случае, интеллектуальному труду. Например, Ирина Дунаевская вела дневник с детства и потом, увы, к сожалению (сама об этом пишет), уничтожила его перед тем, как уйти в ополчение. Потом вела дневник в блокадную зиму. Из ополчения она вернулась, ее отправили и она блокадную зиму пережила в Ленинграде, вела дневник перед уходом в армию уже. Она опять его уничтожила. По счастью, свои записи, записи военные с 1942 по 1945 год она сохранила, но, правда, когда стала расшифровывать, как она сама пишет, в конце 80-х, в 90-е годы уже многое самой ей было непонятно, о чем идет речь. Но, в общем, это восстановлено и ею же прокомментировано, и в этом году вышло из печати.

С.БУНТМАН: А кто издал?

О.БУДНИЦКИЙ: «РОССПЭН». Там в серии, есть такая «На обочине войны». Хотя, я не очень понимаю, почему это обочина.

С.БУНТМАН: Как раз дорога и есть, наверное.

О.БУДНИЦКИЙ: Это дорога и есть, причем магистральная. От Ленинграда до Кенигсберга, причем в разведотделе или в политическом отделе по работе с войсками, населением противника. Так, скажем, продолжал вести дневник рядовой Давид Кауфман, который еще до войны уже опубликовал свое первое стихотворение, а впоследствии, наверное, публиковал некоторые стихи, которые относятся к лучшим, написанным о войне. Я думаю, что знатоки литературы уже поняли, что я говорю о Дэвиде Самойлове.

С.БУНТМАН: Да.

О.БУДНИЦКИЙ: И для него это было естественно, он вел дневники в 30-е, он продолжал вести их и в войну, хотя они такие, скажем так, не систематические и там кроме записи о том, что он видел и в чем участвовал есть и много общих рассуждений о литературе, ну, что вполне естественно.

С.БУНТМАН: Это нормально. Это нормальный дневник.

О.БУДНИЦКИЙ: Вообще, почти все... Ну, как сказать? Дневники были очень разные и почти все те, кто вел дневник, они, конечно, или закончили 10 классов, практически исключений нет, или были студентами, призванными в армию. Некоторые до войны, когда отменили всякие отсрочки и массами людей брали в армию. Вот, скажем, стал вести дневник армейский студент Николай Иноземцев и вел всю войну фронтовой дневник. Издан впоследствии, этот самый сержант Николай Иноземцев, потом старшина стал академиком Николаем Николаевичем Иноземцевым, много чего написал, но уже в другом жанре. В том числе и писал речи для Леонида Ильича Брежнева. Но фронтовой его дневник потрясающе интересный, конечно.

Так, почти все, кто вел дневники, они хотели что-то написать в будущем, и рассматривали многие дневник как материал для будущих произведений. Скажем, Василий Цымбал, уже мною упоминавшийся, самый старший, он до войны и в начале войны был директором Ейского педагогического училища. Он преподавал литературу, блестяще читал стихи, там все девушки в городе сходили по нему с ума, так, по семейным преданиям, ну и по его обширной переписке с разными дамами, которую он вел в годы войны, с коллегами и с ученицами. И он даже какие-то опусы посылал Горькому. Ну, Горький их так, не слишком одобрил и его дневник – это такая хроника. Вот, он записывает все, вообще все. То есть что он ел, как он спал, какой он сон видел, какие звуки. Ну, то есть все.

С.БУНТМАН: Ну, это замечательно. Такая подробность – она окупается просто жизнью, историей и нами.

О.БУДНИЦКИЙ: Конечно-конечно. То есть, скажем, опубликовать его полностью невозможно, потому что это, все-таки, не чтение для профессионалов, да? Но какие-то фрагменты чрезвычайно интересные. Или, вот, Владимир Гельфанд, о котором я упоминал, он собирался быть... Он еще мальчишкой был, сразу со школьной скамьи призван в армию, прошел всю войну, в Германии служил до 1946 года в оккупационных войсках наших. Но он был совершенно графоман, просто абсолютный графоман. Он писал все время, всюду. То есть, вот, он пишет: «Ага, вот сейчас упал снаряд, но в другую сторону окопа. Вот, его убило, а я живой». И продолжает писать. Фантастика. Я не утрирую, там такие есть.

С.БУНТМАН: Это понятно, да-да-да.

О.БУДНИЦКИЙ: И он каждый день с редчайшими пропусками вел дневник. Он просто огромный по объему. Немцы его перевели, издали по-немецки. По-русски он не выходил, но есть на сайте онлайн. И у всех рано или поздно появляется какой-то намек, что «ну я, может быть, чего-то напишу». Вот, замечательно у Ирины Дунаевской, которая ничего, вроде, писать не собиралась, просто вела всю жизнь дневник, ну и продолжала. Вот, она пишет: «Если меня покалечат, я не смогу работать, напишу книгу о себе, обыкновенной девчонке, выросшей между войнами, участвовавшей в Отечественной войне. Я знаю, я смогу это сделать». Ну, девчонка была не совсем обыкновенная. Вряд ли на всех фронтах Великой Отечественной...

С.БУНТМАН: Ну, это такой образ. И такое самопредставление очень интересное у многих людей.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну да. Ну вот, что меня поразило. Несколькими страницами раньше там такая запись. Она читает в свободное время Шатобриана и досадует, что приходится читать в русском переводе, что по-французски его не достать.

С.БУНТМАН: Да.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, такая, простая совсем обыкновенная девчонка. Ну, она была студенткой Филфака Ленинградского университета, потом стала востоковедом. Вот кто, кажется, не собирался ничего писать, единственный – сержант Павел Элькинсон. Он начал свой дневник 28 августа 1944 года по совершенно конкретному поводу. Цитирую: «Наконец, долгожданный день полного изгнания немцев с нашей земли на нашем участке фронта настал. Вот он пруд, вот она граница. Всего 6 дней прошло с того времени, как мы наступаем. Как много сделано. Полностью очищена Бессарабия, заключен мир с Румынией, завтра перейдем границу. Разве думал я когда-нибудь, что придется побывать за границей? Оказывается, пришлось. Как хочется запомнить все виденное и коротко записать, ведь такое в жизни случается всего один раз». Записки туриста.

С.БУНТМАН: Полное осознание.

О.БУДНИЦКИЙ: Да. Записки туриста. Значит, вот этот самый турист, только туризм был с высшей степенью опасности, побывал с августа 1944 по май 1945 года в Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии и Австрии.

С.БУНТМАН: Так?

О.БУДНИЦКИЙ: И записал свои впечатления и приключения. Ну, приключения мягко говоря, потому что там записи о замечательном венгерском вине перемежаются с записями о том, что сегодня рядом с ним убило начальника разведки, с которым он минуту назад разговаривал. И он такой человек, видно, не склонный к рефлексии, там не много рассуждений и эмоций, а больше информации и впечатлений об окружающем мире. Вдруг у него прорывается, что «когда же это кончится? 3 года и каждый день около меня кого-то убивают и, вот, когда же твоя очередь?» То есть его очередь. Это вдруг у него прорвалось, что называется.

С.БУНТМАН: То, о чем обычно писать как-то не особенно...

О.БУДНИЦКИЙ: Нет. Ну, пишут.

С.БУНТМАН: Вот, всегда писать о себе, вот, что и я могу, там, каждый день. Вот, об этом, я не знаю, пишут ли об этом?

О.БУДНИЦКИЙ: Пишут-пишут. Люди знают об этом, но тоже зависит от человека и от настроения. Вот, скажем, тот же Гельфанд, он жаловался на жизнь постоянно – то не то и орденом его обошли, и там всячески его обижали. Но в чем он был уверен абсолютно, что его не убьют. «Вот, я уверен, что со мной ничего не случится». И ничего не случилось. Вот, поразительно. Причем, я говорю, он сидит в окопе, рвутся вокруг снаряды и, вот, он сидит, пишет дневник, потом еще кроме дневника он по 10 писем в день писал, там, родственникам, знакомым девушкам и так далее. Вот такие вещи. Но некоторых людей, особенно после ранения, когда они чувствовали, что с ними это может случиться...

С.БУНТМАН: Да, были рядом.

О.БУДНИЦКИЙ: Да, это немножко меняет тональность. И некоторые пишут, вот, Борис Комский в том бою, когда он был ранен (это было на Курской дуге, между прочим), сразу бросили в бой. Тоже любопытная история. Он закончил Орловское минометное училище, но это было – училище, естественно, было не в Орле, а в Чемкенте в то время. За день до выпускных экзаменов их погрузили и отправили на Курскую дугу, не присвоив званий. Вот, полгода людей учили. Я понимаю, конечно, что, наверное, каждый человек был на счету, но, все-таки, какой-то должен был быть смысл государственный? Почему почти готовых офицеров выученных надо было...

С.БУНТМАН: Отправлять рядовыми.

О.БУДНИЦКИЙ: Да. Ну, им присвоили сержантов и бросили в мясорубку. Ну, почти все погибли. Почти все погибли, и его дневник, вот этот августовский дневник 1943 года – это просто хроника гибели его полка. Как из полка сделался сводный батальон, рота и все, никого не осталось. Вот тех, кто был ранен и эвакуировали в тыл, те остались живые. А остальные все полностью погибли. И каждый день эти записи, кого убили. Без эмоций, просто он сообщает «Вот, убили того, того, того». Только его прорывает, когда он уже в госпитале, приезжает к нему товарищ то ли из соседней части, то ли тоже по ранению прибывший и рассказывает, кто погиб, в том числе его близкие друзья. И у него просто крик души, он перечисляет их фамилии «Ну как же так?» И это, конечно, такие моменты эмоциональные, связанные и с гибелью друзей, и с ощущением того, что ты сам можешь быть убит. Вот, он записывает, ну, это уже постфактум, конечно, что когда его ранили и они как-то выползали под огнем из боя, и он пишет, что он совершенно был готов к смерти, потому что уже этот бой был для него последний.

Так что люди были в массе своей, те, кто вел дневники, в общем, непростые, скажем так. С одной стороны, это были обыкновенные советские люди, они все абсолютно советские граждане, как бы ни были они критически настроены к окружающей действительности. А трудно было быть не критически настроенным, учитывая то, с чем они постоянно сталкивались. Так они все абсолютно советские, абсолютные патриоты, преданные делу и, вот, тем не менее, в их дневниках отразилось то, чего мы не найдем больше нигде.

С.БУНТМАН: Ну, вот, мы как раз посмотрим вместе с Олегом Будницким то, что можно найти в этих дневниках, через 5 минут после перерыва.


НОВОСТИ

 
С.БУНТМАН: Мы продолжаем нашу программу, совместную с журналом «Знание – сила», мы поговорим о военных дневниках, дневниках времен Великой Отечественной, второй мировой войны. Олег Будницкий у нас в студии, работает видеотрансляция на сайте «Эха Москвы». Вы можете задавать вопросы по телефону +7 985 970-45-45 в форме SMS. Пожалуйста, мы ждем ваших новых вопросов и замечаний. Вот тут Коля, например, пишет у нас. У него есть военный дневник с описанием битв за Прибалтику и Польшу, он хочет его опубликовать.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, замечательно. Если нужно содействие профессионального историка, то, пожалуйста, пусть...

С.БУНТМАН: Коля не стесняйтесь, пришлите нам mail, например.

О.БУДНИЦКИЙ: Да-да-да, я с удовольствием в этом посодействую и, в общем, опять же...

С.БУНТМАН: Напишите, если понадобится, просто mail на наш общий адрес и скажите, чтобы мне передали. Там напишите, что «Передать Бунтману». Я передам Олегу Будницкому все, что нужно.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, и можно в контакт войти.

С.БУНТМАН: Да, конечно, да-да-да. Антон пишет: «Немецкие дневники кажутся более откровенными». Вы наверное, читали? Вопрос «Почему?» у Антона.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, видите ли, Антон. Вы, наверное, не все дневники читали, которые писали наши военнослужащие. Они более чем откровенны. Более чем откровенны, там такое написано, чего, конечно, не снилось никаким курирующим, надзирающим органам. По счастью тогда они эти тексты не прочли. Я сейчас процитирую некоторые вещи, и вы поймете, о чем я говорю.

С.БУНТМАН: Да, вот хотел бы посмотреть во второй части программы, что там, собственно, такое? Потому что человек пишет по-разному, человек пишет, что видит, иногда впадает, наверное вы замечали, человек впадает в те штампы, которые он слышал и читал, там, газетные. Или они абсолютно спонтанные и оригинальные дневники?

О.БУДНИЦКИЙ: Вы знаете, вот эти штампы – они, скорее, характерны для мемуаров, позднее написанных, и для различных интервью. Не для всех, но для многих. Люди уже столько раз слышали, видели, читали то, что положено знать о войне, что они невольно начинают эти штампы использовать в своих собственных текстах.

С.БУНТМАН: То есть образец, как надо говорить о том-то и о том-то.

О.БУДНИЦКИЙ: Да. А некоторые просто, ну вот знаете, не хотят о чем-то говорить. Иногда из въевшейся или на генетическом уровне усвоенной осторожности какой-то, или из каких-то других соображений.

Когда человек ведет дневник во время войны, он знает, что его могут убить в любой момент, он совсем по-другому пишет. И кроме того, нет еще никакого канона почти. Канон пытаются создавать, но он еще не утвердился. Не утвердился и люди, ведь, они пишут о том, с чем они сталкиваются, что они видят, что они переживают. Это совсем другая история. Совсем другая история, и если мы хотим понять вот этот быт войны, эти реалии войны, то, что испытывали солдаты рядовые, ну, офицеры там младшего, среднего звена, то мы в официальных реляциях и отчетах, мы что-то можем понять из этого. Но это лишь верхушка. И очень сильно приглаженное и припомаженное. Ну вот, чтобы стало понятно, о чем я говорю, процитирую фрагмент из замечательного, просто потрясающего дневника, фронтовой, так и называется «Фронтовой дневник» Бориса Суриса. Это был молодой совсем человек, в 18 лет призванный в армию, прошедший всю войну. Начинал рядовым, потом дослужился до старшего лейтенанта, был военным переводчиком. В Одессе поступил вопреки воле отца в художественное училище, хотел стать живописцем. Ну, потом стал искусствоведом. И это совершенно поразительно. Поразительно в каком плане? От столь молодого человека не ожидаешь такой наблюдательности. Ну, может быть, глаз художника, уж не знаю. Такого остроумия и такой глубины временами. Ну вот цитирую. «В землянке. Слова Суркова. Ох уж мне эти поэты, взял бы их и посадил с нами в землянку. Стал бы он тогда писать, что ему в холодной землянке тепло? Дураки поэты, ищущие в войне романтики. Сегодня насмотрелся на эту романтику войны. Романтика войны – это дорога, перепаханная минами и снарядами, это топанье неуклюжих солдат по грязи, смешанной с кровью, это сгоревшие танкисты, это рыжий немец с развороченным животом и вырванным половым членом, это оторванная неизвестно у кого скрюченная рука или пьяные солдаты, стреляющие дуг в друга». Ничего не поделаешь: война такова и не такая, как они описывают». Вот то, что можно найти в солдатских дневниках. Вот эти реалии войны так, как она, на самом деле, не аппетитно, не романтично и не вкусно выглядит.

И в дневниках люди о чем пишут? Ну, пишут о разном. Пишут и о боевом пути собственном, и у них какие-то есть общие соображения, они записывают иногда то, что прочли в газетах или услышали по радио. Очень интересует, что происходит на Западе, когда откроется второй фронт, что там следят некоторые за высказываниями Черчилля. То есть люди политически грамотные, так сказать. Но 3 основные темы – это я недавно прочел в мемуарах замечательных Николая Николаевича Никулина, сержанта Никулина, прошедшего всю войну от Ленинграда до Германии. Потом доктор искусствоведения и хранитель нидерландско-германской живописи Эрмитажа. Он свои воспоминания написал в 1975 году. Это была такая реакция на официозную историю войны и на очередной юбилей.

С.БУНТМАН: А тогда в очередной раз забронзовела история, просто.

О.БУДНИЦКИЙ: Да-да-да. И он написал явно в стол воспоминания и он писал об основных темах солдатских разговоров. 3 такие были темы – смерть, жратва и секс. Это я цитирую. И, в общем, это и есть 3 основных темы солдатских дневников, на самом деле.

То есть много чего другого. Но, вот это найдешь практически везде. И приведу несколько таких моментов, которые касаются, ну, скажем так, тех аспектов войны, которые не упоминаются обычно в мемуарах или те, которые уж никоим образом не оказываются в различных официальных или не слишком официальных историях войны. Ну, вот реалии боя, да? Вот, Борис Комский – это редкий случай, когда человек сразу по выходе из боя, в тот же вечер записывает то, что происходило. «5 августа 1943 года, это на Орловщине. Пошли в атаку, немцы побежали. Наш взвод вырвался вперед, во взводе 8 человек. Прошли деревню Немцы отступают во ржи, наши бегут за ними. Я присел на колено и выстрелил из винтовки. один фриц упал. Ликую, бегу вперед. Вижу двое отстали, командую своим «Окружать!» один поднял руки, бегу ко второму, нагнал. Оказывается, тот, в кого я стрелял. Ранен в голову. Сует мне в руки индивидуальный пакет. Не перевязал. Здоровый фриц с орденом и орденской лентой. Снял автомат, обыскал. Кто-то кричит «Снимай часы. Чего смотришь?» И верно, думаю, снял». Вот, кинематографическое такое описание реального боя. И смотрите, тут для меня было удивительно. Немец протягивает индивидуальный пакет советскому солдату, у него нет другой надежды – он ранен, истекает кровью. Кто ему может помочь? Только противник.

С.БУНТМАН: Ну да, он сдается в плен.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну да. И, вот, еще любопытно, что Комский записал «не перевязал». Понимаете, ведь, для нас это, как бы, естественно. Это же враг, да? А у него, у меня такое ощущение, что у него был такой некий дискомфорт, почему он раненого хотя и противника, не перевязал. Может, я и надумываю чего-то, но мне кажется, что это так было. И опять-таки сошлюсь на одну удивившую меня запись. Павел Элькинсон уже в Венгрии записывает, цитирую: «Сегодня хлопнул еще одного. Это четвертый. Жалости никакой». Опять-таки, меня удивило не то, что сержант Элькинсон убил еще одного противника, а то, что он записывает, что он не испытывал жалости. А что, должен был?

С.БУНТМАН: Ну он, с одной стороны, он, наверное, себя контролирует как человек. А с другой стороны, иначе жить невозможно

О.БУДНИЦКИЙ: Да, вот это очень интересно.

С.БУНТМАН: Иначе невозможно воевать. Ну это тоже, это такой элемент рефлексии и самоуговаривания.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, это очень интересно.

С.БУНТМАН: Или замечает за собой. Вот это очень интересно.

О.БУДНИЦКИЙ: Да, очень интересно. И для них эти немцы – это не манекены, понимаете? Вот это очень любопытно. Но самое в этом отношении, ну, не могу сказать, интересное – страшная запись – это в дневнике Суриса, он допрашивает немца. И он пишет, что, ну, немец такой, симпатичный, такой, крупный, светловолосый, тяжело ранен в грудь на вылет. И рассказывает Сурису, что он вообще, он в принципе противник был нацизма. Ну, это, наверное, все рассказывали, что он там какой-то там флаг сорвал с товарищами, что еще что-то. Ну, в общем, Сурис испытывает к нему симпатию. И говорит: «Ну, он же тяжело ранен. Что мы с ним можем делать?» И после допроса отвел его в ближайшую палаточку и застрелил. А на следующий день он идет посмотреть, что-то его тянет на труп этого немца. И уже мороз прихватил такой, яркое пятно крови около головы и пишет, что с него уже сняли сапоги и вывернули карманы. И приходит, хотел сказать, домой приходит, приходит в землянку и записывает, переиначивает известный афоризм Эренбурга «Убей немца». Не афоризм, а лозунг, да? Сурис записывает: «Убей немца и очисть его карманы». Вот, одновременно ужас и такой вот черный юмор.

Ну, что еще любопытно? Любопытен временами очень критический взгляд на то, что происходит вокруг. Вообще, я поражаюсь, как Борис Сурис вел такого рода дневник и, в общем, не знаю, боялся – не боялся. Но, во всяком случае, это довольно обширный текст. Что его больше всего беспокоит и волнует? Качество командного состава. Как высшего – он, как ему кажется, во всяком случае, он, все-таки, сидит в штабе, немножко в курсе, что происходит – его поражает неподготовленность операций, необеспеченность флангов, то, что сдача не доводится ясно до командиров батальонов, скажем, и так далее. У него это постоянно идет, вот эти тексты. Он, как бы, не может понять, почему так происходит и об этом пишет. Но более всего его волнует качество командиров младшего и среднего звена. Вот, он пишет: «Наша беда в низком качестве людского состава – и бойцы низкопробные, и командиры не того. Если это командир кадровый, то он, может быть, прекрасный строевик, знает назубок все уставы, может быть, имеет опыт боев, но знаний общеобразовательных, теоретических знаний явно не хватает. Не хватает знаний даже по своей специальности, не говоря уже о смежных. Если он инженер, так о связи у него уже самые смутные представления. Мне кажется, что у немцев этого нет и в этом их сильная сторона. Что-что, а офицерский состав у них, сволочей силен». Это он знал хорошо, поскольку он постоянно работал с захваченными немецкими документами и, собственно, с пленными. Его еще раздражала, как бы, эстетическая сторона, если угодно, офицерского корпуса. Цитирую запись: «Противно смотреть на этих свежеиспеченных лейтенантов, которыми полон полк. Знания их, как мне кажется, даже меньше знаний старых кадровых младших командиров», то есть сержантов. «Это парни с низким образованием, сохранившие все свои грубейшие, хамские манеры, жлобский голос и деревенскую внешность. Не верю я в этих командиров». Но это некий снобизм, конечно, городского.

С.БУНТМАН: Ну да, снобизм и городского, и повоевавшего при этом еще.

О.БУДНИЦКИЙ: Да, да. Это, с одной стороны, так. А с другой стороны, тут многое подмечено, тут многое подмечено. Понимаете, мы все время забываем, что СССР – это была крестьянская страна. И при всем моем почтении к крестьянству...

С.БУНТМАН: Несмотря на всю индустриализацию, несмотря на все, конечно...

О.БУДНИЦКИЙ: 2/3 населения.

С.БУНТМАН: Конечно, конечно.

О.БУДНИЦКИЙ: И крестьянство русское – оно вынесло на себе главную тяжесть войны, на самом деле. Но при этом в условиях современной войны вот эти люди, которые были не слишком образованные, не имели никакого опыта обращения с техникой, жили совершенно в другом ритме и вдруг они оказываются в мясорубке этой войны и если они еще ответственны за других людей, это вело очень часто к очень тяжелым последствиям для армии.

И очень любопытно... Ну, любопытная реакция, которую он записывает по поводу введения погон. Это вызвало у всех недоумение. Вот, реакция – недоумение, что это вообще такое? И потом иронию. Цитирую опять-таки: «Наши нацепляют погоны, в штабе вызвездило, аж глазам больно. Кой на ком погоны сидят как ермолка на свинье. Но вообще, эта вещь внушительная и солидная», как бы, все-таки, сдвиг такой есть. И тут же такая ирония: «Вчера был смотр нашей «имперской армии». В кавычках.

С.БУНТМАН: Ну, понятно, да.

О.БУДНИЦКИЙ: «Безотрадное впечатление, усиливающееся еще тем, что они не обмундированы, оборваны. Разношерстная толпа юнцов и очень пожилых людей. Несколько вполне дегенеративных типов. Пропадешь к черту с такими бойцами. Только рота связи и огнеметная рота как будто ничего». Ну вот такие реалии и это пишет человек, который болеет душой за то, что происходит.

С.БУНТМАН: ну, конечно – он этим живет и о т этого зависит его жизнь, в частности.

О.БУДНИЦКИЙ: Его жизнь, да, да. И все-таки, несмотря на все эти, мягко говоря, отдельные недостатки, которые были, на самом деле, массовыми, приходят победы. Сурис как раз участвует в Сталинградской битве, и потом в действиях на Дону. И вот запись: «Удивляет меня русский народ. После того как его так били 2 года подряд, он нашел в себе силы оправиться и сейчас, нанося удар за ударом, бьет и гонит сильнейшую армию в мире. Бьет, выбрав для нанесения удара самое трудное время года, зиму. Бьет, сам будучи темным и забитым (нечего обманывать себя, что это изжито). Бьет, хотя на той стороне против нас стоят наши братья». 2 последние ремарки требуют некоторого комментария.

С.БУНТМАН: Да.

О.БУДНИЦКИЙ: Значит, «темным и забитым». Имеется в виду образовательный уровень. Ведь, культурная революция – это был в значительной степени миф. Не в том смысле, что не было колоссального прогресса. Но этот колоссальный прогресс был такого низкого уровня, что даже накануне войны вот эта армия, которая существовала, кадровая армия, она на четверть состояла из людей, у которых было образование ниже 6 классов. А когда в войну стали призывать, в войну призвали еще 27 возрастов, то качественный состав. в смысле образования, он только ухудшался. И вот говоря об этой темноте и забитости, он имел в виду именно низкий образовательный уровень и то, что основная масса людей – это были сельские жители, для которых многое было совершенно в диковинку.

Что касается братьев, то это очень специфический сюжет. То, что во время боев на Дону по данным разведки на стороне немцев сражались казачьи части. Что так и было.

С.БУНТМАН: Это тогда, когда Краснов появлялся, да?

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, Краснов там мелькнул.

С.БУНТМАН: Мелькнул, все-таки.

О.БУДНИЦКИЙ: Но, вот, он постоянно записывает по данным разведки и по данным, получаемым от пленных, что на немецкую роту, скажем так, из 400 человек, 100 – казаков. Ну, я думаю, что это сильное преувеличение.

С.БУНТМАН: Да, все-таки, наверное.

О.БУДНИЦКИЙ: Но это мнение того времени, настроение того времени. И он записывает, что сильнее всего лютуют по отношению к нашим пленным и заключенным наши же, та полиция и те части, которые набраны из жителей этой местности.

Вообще, надо сказать, что то ли это следствие вот такого воспитания в сталинское время, тотального недоверия, то ли это следствие, все-таки, того, что на оккупированных территориях люди вели себя очень по-разному, то ли то, что в составе германской армии, действительно, сражались или оказывали какие-то услуги, скажем так, сотни тысяч советских граждан. У людей такое, ярко выраженное, четко выраженное недоверие к тем, кто был на оккупированной территории, к пленным и так далее. Не у каких-то там нквдшников, а у...

С.БУНТМАН: Просто вообще у обычных солдат, офицеров.

О.БУДНИЦКИЙ: Например, идут беженцы, которых немцы пытались... А, ведь, они пытались жителей с этих территорий, освобождаемых красной армией, убрать, чтобы рабочая сила и призывники не оказались опять под контролем советской власти. Ну, на этот раз не удалось. И что им говорят солдаты? «Ну что? Не дошли до Берлина? Что, не помогли вам ваши друзья?» Ну, это же несчастные люди, которые оказались в оккупации, их там сорвали с места и так далее. Ну, это наши солдаты им говорят.

Иногда, возможно, для этого были и реальные основания. А, вот, Борис Комский на Орловщине, у него такое путешествие было по Орловщине пешее. Он был ранен, и потом с командой выздоравливающих – он был старшим – он шел с Центральной России в Белоруссию, чтобы присоединиться к специальному резервному полку, откуда потом людей по частям распределяли. И, вот, он записывает свои впечатления от общения с этими орловскими крестьянами. Пишет: «Люди здесь злые, всех называют «змеями». Солдаты – змеи, то есть красноармейцы. Немцы – змеи, партизаны – змеи. Все едино, все змеи». Пишет по ходу дела, что «вот, встречает нас слепой язык с хлебом и солью в одной из деревень. Ну, наверное, он также встречал немцев вчера». Или записывает, что «орловские мужички вместе с немцами боролись с партизанами» - такие у него сведения.

Когда заканчивается Орловская область – я не хочу ничего плохого сказать о жителях Орловской области, я хочу сказать, что это записано в дневнике конкретного сержанта Комского, который пешком прошел от деревни к деревни эту Орловскую область поздней осенью 1943 года. И его такого, убежденного советского человека коробит, когда, как он пишет, «крестьяне (это уже в более благоприятных, скажем так, для солдат областях) вроде бы все наши, советские, но в колхозах о партизанах говорят со вздохом». Ну, понятно, что партизаны были разные, да? И, в общем, ведь, крестьянам приходилось кормить к тому же, как мы знаем, и немцев, и партизан.

С.БУНТМАН: Да.

О.БУДНИЦКИЙ: И, в общем, поэтому было о чем вздыхать, так?

С.БУНТМАН: И тех, и других очень часто под угрозой.

О.БУДНИЦКИЙ: Да, совершенно верно, да. Вот такие записи. Что еще интересно, перебрасываясь теперь к дневнику Павла Элькинсона, к его европейским впечатлениям? Он – это опять-таки говоря о население, которое было освобождено, но которое, видимо, так уже от всего устало, от войны, что где-то выражало восторг, а где-то было уже все равно. Или уж не знаю, всегда было все равно – кто его знает? Это вопрос, который подлежит дополнительному изучению. Повторю еще раз, по записям в солдатских дневниках картина очень пестрая. И он пишет как замечательно встречают в Болгарии, как они все время сыты, пьяны и уж мы этого выпить не можем, а нам из бутылей этих с вином, бочонков и так далее. И пишет: «Нигде ни в России, ни на Украине так не встречали». (все смеются) В Болгарии, в Сербии, в Югославии. Вообще, это ж надо было умудриться что-то такого натворить в Восточной Европе, что люди, которые так встречали Красную армию, потом были так негативно настроены по отношению к Советскому Союзу.

С.БУНТМАН: Но это встречала Болгария, которая вообще, конечно, никого никогда не видела предыдущие годы кроме своей армии. И немцев.

О.БУДНИЦКИЙ: И немцев, да. Но Сербия то же самое, Сербия тоже очень. Ну, конечно, Румыния, воевавшая против СССР, там было немножко по-другому. Кстати, еще одна мрачная такая запись из дневника Бориса Суриса, когда освободили от немцев один из населенных пунктов, Он пишет, что «в госпитале пристреливают раненых немцев, румын – нет». Ну, в общем, война была достаточно жестокой штукой.

С.БУНТМАН: Да уж.

О.БУДНИЦКИЙ: И так, как она предстает в солдатских дневниках, это совсем не та розовая романтическая приукрашенная картинка, которая очень часто предстает со страниц некоторых исследований, не говоря уже о художественной литературе или о кино. Война – это было совсем не кино, это была не романтика. И если мы хотим понять, как это было на самом деле, следует обратиться к первоисточникам. Тем текстам, которые были созданы людьми, участвовавшими в этом.

С.БУНТМАН: И именно тогда.

О.БУДНИЦКИЙ: И именно тогда.

С.БУНТМАН: В них не вся полнота того, что происходило, но в них очень важные вещи.

О.БУДНИЦКИЙ: Конечно.

С.БУНТМАН: Спасибо большое. Олег Будницкий, мы нашу серию продолжим в следующую субботу.












 

Дата:    10.07.2010 14:08
Тема:    Сексуальные преступления вермахта
Передача:    Не так
Ведущий:    Сергей Бунтман
Гость:    Олег Будницкий
Запись: скачать (10.4 MB)   слушать (45:30)  

 

Сексуальные преступления вермахта

 
 
 


С.БУНТМАН: Это наша программа, совместная с журналом «Знание – сила», историческая программа. И у нас небольшая серия, такая трилогия вместе с Олегом Будницким о разных аспектах Второй мировой войны. Мы говорили о дневниках солдат, офицеров. Сегодня мы поговорим о сексуальных преступлениях и сексуальном поведении, вообще-то. Но это не передача, скажем так, которая в ночи должна идти. Нет, здесь важно исторически. Потому что армия, будь то мамаша Кураж, 30-летняя война, когда проходит армия по какой-то территории, своей ли, кстати говоря, чужой ли, там, в общем-то, всевозможные наступают события именно сексуального характера с разной степенью жестокости, насилия, организованности или чего-то еще. Вот, давайте посмотрим. Вермахт и не только. Да, Олег?

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, сегодня о Вермахте. О Вермахте и об СС, и о других немецких вооруженных формированиях.

С.БУНТМАН: Об этом есть и книги, и литература есть, вот сейчас более-менее написана.

О.БУДНИЦКИЙ: Есть, но, в основном, не на русском языке. В основном, как ни парадоксально, но как раз сексуальные преступления Вермахта изучают в Германии, Швейцарии, США, где угодно, но не в бывшем Советском Союзе. Вообще, эта тема была табу длительное время, я имею в виду вообще сексуальные отношения в период войны. Ну, как известно, секса у нас не было, не было его и в период войны, и, соответственно, это не изучалось. Хотя, проблема существовала и отлично сознавалась людьми. И как это ни парадоксально, вот эта тема проникла на экран. Например, лично я, тогда молодой мальчик, узнал о том, что какие-то вещи такие были из знаменитого советского фильма «Председатель».

С.БУНТМАН: Да.

О.БУДНИЦКИЙ: Помните, с Михаилом Ульяновым?

С.БУНТМАН: Да.

О.БУДНИЦКИЙ: И, вот, там Михаил Ульянов, Егор Трубников (его персонаж) возвращается с войны и там его брат, отрицательный персонаж. У брата куча детей, шестеро. И Трубников (Ульянов) спрашивает брата: «Все свои? Фрицевых подарков нету?» - «Один, - отвечает брат Семен. – Петька». И Семен комментирует: «А что мне было? На пулю лезть? Зато дом сохранил, семью сохранил». Ну и далее-то сюжет в фильме больше не обсуждается, но это, если я не ошибаюсь, 1965-й или 1964-й год, вот, я цитирую по сценарию Юрия Нагибина. Эта проблема осознавалась, эта проблема была, но она никогда не изучалась в научном плане.

Ну, давайте сразу определимся, что такое сексуальные преступления? Я говорю о двух категориях – это изнасилование и принуждение к проституции. Это касалось, если мы говорим о Вермахте, не только бывшего Советского Союза, это касалось вообще тех категорий, которые были германской армией оккупированы. И, собственно, эта тема возникла в июле 1940 года после оккупации Франции. Проблему сексуального поведения солдат и об отношении к этому армейского командования поднял не кто иной как командующий сухопутными армиями Германии Фон Браухич.

В связи с чем? В связи с тем, что, что заботило армейское командование? Прежде всего венерические заболевания и связанные с этим потери.

С.БУНТМАН: Ну, это еще история с Первой мировой войны.

О.БУДНИЦКИЙ: Совершенно верно. В Первую мировую войну потери германской армии от венерических заболеваний составили около 2 миллионов человек. Сразу забегая вперед, скажу, что во Вторую мировую войну и, вот, когда мы говорим о неких сексуальных отношениях, это, на самом деле, имеет не только отношение к истории людей на войне и во время войны (а меня интересует именно это, а не история военных операций), но и сугубо к военной истории. Потери германской армии во Второй мировой войне от венерических заболеваний уступали существенно, конечно, в Первой мировой, но, тем не менее, были очень велики. С немецкой пунктуальностью точная цифра – 706 тысяч человек. Это тех, кто заболел гонореей и сифилисом, и тех, кто не мог вследствие этого воевать некоторое время.

С.БУНТМАН: Ну, в какой-то степени это безвозвратные потери.

О.БУДНИЦКИЙ: Нет.

С.БУНТМАН: Или возвращались?

О.БУДНИЦКИЙ: Возвращались. Возвращались, хотя не применялось антибиотиков в то время. Но тем не менее, средний срок лечения гонореи в германской армии был 3 недели, сифилиса – полгода. Чтобы представить себе, что такое 706 тысяч человек? Это почти в 3 раза больше потерь германской армии под Сталинградом. Ежедневно, в среднем, германская армия не досчитывалась 14 батальонов, или 7 тысяч человек. Вот такие были масштабы. Но эти масштабы были бы, естественно, еще больше, если бы германское командование не предприняло некоторых мер.

Ну, во-первых, конечно, был строгий запрет на какие-то половые сношения, какие-то сексуальные отношения с местным населением, особенно на Востоке. Но понимая, как Браухич писал, что (цитирую): «Учитывая различные свойства мужчин, неизбежны напряженность и потребности в половой сфере, на которую мы не можем и не должны закрывать глаза». И глаза они не закрыли. А именно германская армия решила учредить государственные бордели. Государственные бордели, и сказано – сделано. Кроме того, я еще забыл добавить, опасались развития гомосексуализма в армии, и в том числе у гетеросексуалов. Тоже был, в общем, некоторый опыт Первой мировой войны, и германская армия решила учесть вот эти неприятности, скажем так.

Всего за время войны по данным историков, по данным документам германская армия организовала 569 борделей, в которых работало по меньшей мере 50 тысяч женщин. Некоторые консерваторы говорят, что, на самом деле, было 35 тысяч. Точную цифру мы не установим, но я думаю, что цифра «50 тысяч» ближе к истине.

С.БУНТМАН: Ну, это не принципиально. Вот, в данном случае я должен сказать, что это не принципиально. Это важно для выяснения деталей, но 35 и 50 – здесь...

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, знаете, 15 тысяч – это, ведь, люди.

С.БУНТМАН: Я понимаю, да, это, ведь, люди. Но это не приуменьшает, скажем, размах.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, я сразу скажу, что германская армия была не одинока в этом отношении, но из всех воюющих армий подобное же практиковала только японская армия.

С.БУНТМАН: А целое дело, которое недавно снова открылось, разбиралось с Кореей.

О.БУДНИЦКИЙ: Совершенно верно.

С.БУНТМАН: Да, с корейскими девушками. Долго разбиралось, было ли это принуждением к проституции?

О.БУДНИЦКИЙ: Бесспорно, было. Причем, японская армия, если... Сейчас мы рассмотрим, как вербовались, собственно, девушки в эти самые бордели. По сравнению с японцами, немцы были гуманистами, в кавычках, конечно. Японцы заставили обслуживать своих солдат от 80 до 100 тысяч женщин. Причем, очень часто применяли просто грубую силу. Ну, Восток – дело тонкое, говорят, но здесь, в данном случае Восток было делом как раз вовсе не тонким – просто заставляли и все.

С.БУНТМАН: Прямым и суровым.

О.БУДНИЦКИЙ: Да. Кроме этих, так сказать, официальных борделей существовало множество создававшихся какими-то отдельными частями полевых, передвижных борделей. Около половины вот этих самых борделей было создано на Востоке, и в том числе на территории нашей страны. Эти военные бордели были в самых разных городах, от Львова на Западе, скажем, до Краснодара или таких, относительно небольших мест как Лабинск или Кропоткин на Кубани.

Каким образом рекрутировались туда женщины? По-разному. В разных источниках, в общем-то, разные есть сведения. В Харькове, скажем, сообщали, что просто из очереди на биржу труда выхватывали относительно симпатичных девушек и забирали принудительно на службу, на специфическую службу. Другой вариант – это была альтернатива – или ехать в Германию на принудительные работы, или идти в бордель.

С.БУНТМАН: Ну, тоже невеселый выбор. Можно сказать, что это принудительно, все-таки. Хотя, с какой-то альтернативой, но такой, суровый и тот, и тот.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, главным источником вообще этого было добровольчество. А добровольчество, вот, я читал воспоминания одного переводчика, Фольксдойче Тизенгаузена о моем родном городе Ростове – он воспроизводит беседу с местным врачом, тоже служившем при немцах. Оба они нацистам не симпатизировали, ну, в общем, кормиться надо, тем более они знали немецкий язык, и врач ему говорит: «Вы представляете, у нас в Ростове открыли публичный дом» - «А как? Откуда туда берутся девушки?» - «Вы знаете, - говорит, - желающих больше, чем мест». Ну, Тизенгаузен был шокирован, доктор ему объясняет: «Ну, представьте себе, мужа забрали в армию, дети, а то и двое, трое, родители, работы нет, хлеба нет – ну вот они идут работать. На самом деле, русская женщина способна на такое самопожертвование». Ну, я думаю, что тут было некоторое преувеличение и некоторая литературщина. Потому что мне трудно себе представить почтенных матерей семейств, которых, во-первых, берут на службу в бордели, которые, во-вторых, выстраиваются в очередь, чтобы туда записаться.

С.БУНТМАН: Ну, это молодые женщины все равно.

О.БУДНИЦКИЙ: Вы знаете, как показывают, вообще-то, данные следствия, вот эти подобные вещи преследовались по закону. Хотя никаких статей специальных, вроде бы, не было, разве что статья за проституцию, за сотрудничество. Эти вещи исследовались военными трибуналами. И по данным военных трибуналов, подавляющее большинство тех, кто шел служить в бордели – это были или незамужние девушки, или достаточно молодые и, как правило, бездетные. Так что старый доктор – он немножко идеализировал тех дам, которые шли служить в бордель, там были, повторяю, опять-таки, очень разные люди. Но то, что они шли туда, потому что это был способ заработать, в этом вряд ли можно сомневаться.

С.БУНТМАН: А, выжить плюс заработать.

О.БУДНИЦКИЙ: Да. Там, в общем-то, создавались более-менее приличные условия, рассказывает тот же доктор, у каждой девушки была отдельная светлая комната с мебелью, она обеспечивалась одеждой и бельем, пайком, и ей платили жалование. Вот такие были вещи. Но это не что иное, как принудительная проституция.

С.БУНТМАН: Олег Будницкий. Я хочу несколько деталей наших технических сказать. Нет сегодня видеотрансляции, и это не наша проблема, это проблема Rutube. Вот сейчас, уже начиная с 12-ти часов, у нас такие проблемы есть, видеопроблемы. Но телефон для SMS работает, можете задавать вопросы, +7 985 970-45-45. Итак, все равно это понуждение к проституции.

О.БУДНИЦКИЙ: Безусловно, да. Надо сказать, что немецкие солдаты, многие из них не слишком любили ходить в такого рода заведения, потому как подвергались строгому медицинскому контролю – там, я не буду рассказывать всякие детали, касающиеся уколов и всяких прочих прелестей, предшествующих и заключающих полученное удовольствие, и очереди, которые стояли там на улицах и так далее. Очень часто немецкие солдаты решали свои сексуальные проблемы другим путем.

Поначалу исключительно насилием. Уже в январе 1942 года была представлена мировому сообществу нота Молотова от 7 января 1942 года о нацистских преступлениях. Среди прочего в этой ноте рассказывалось об изнасилованиях, сопровождавшихся очень часто убийствами и всяческими зверствами по отношению к женщинам. Такая практика продолжалась, собственно, на протяжении всей войны. И о некоторых случаях, наиболее диких мы знаем, как ни странно, из немецких судебных следственных материалов. Потому что очень редко, но, тем не менее, насильников судили.

Сразу скажу, что никогда суд не преследовал целью защитить женщину. Это всегда подчеркивалось, почти всегда в мотивировочной части. Причем, там писалось так, что «поскольку русские женщины утратили понятие о женской чести, то не может быть и речи о том, чтобы немецкий суд там, как бы, их защищал».

Речь шла о том, что немецкие солдаты нарушают дисциплину, это раз. И во-вторых, что немецкие солдаты тем самым создают плохую репутацию Вермахта в глазах населения. И характерно, что эти суды чаще всего – их было несколько десятков всего, но они проходили, как правило, в 1943-44 годах.

С.БУНТМАН: Даже так? 1943-44-й?

О.БУДНИЦКИЙ: Совершенно верно. Когда немцы хотели наладить отношения с населением, во всяком случае, сбить партизанское движение. И. вот, некоторые эти эпизоды – они, в общем, показывают, что, на самом деле, происходило. Опять-таки, когда смотришь на то, кого судили, иногда это явное желание сплавить очень недисциплинированного солдата. Вот, он описывает один случай, когда немецкий солдат насиловал женщину в течение двух вечеров подряд, его судят и у него очень интересное резюме. Он судим был уже 4 раза за различные преступления, и, видимо, командир решил его сплавить. Его приговаривают к нескольким годам тюрьмы, но, на самом деле, отправляют в штрафную роту, что было, конечно, гораздо страшнее.

Другой случай, когда один немецкий, назовем, специалист пытался изнасиловать женщину. Она сопротивлялась – он ее застрелил. Его приговорили к 10 годам тюремного заключения, но командующий заменил это, опять-таки, штрафной ротой, ибо в 1944 году (а это суд 1944 года) тюрьма была бы курортом по сравнению с фронтом для него, конечно.

С.БУНТМАН: А здесь тоже с формулировкой, что про мирное население, что это нарушает?

О.БУДНИЦКИЙ: Нарушение дисциплины и то, что это, да, совершенно верно, портит репутацию Вермахта в глазах населения и не способствует нормальным отношениям с населением. Об этом, повторяю еще раз, немцы стали задумываться чаще уже в 1943-44 годах.

Наиболее вопиющий случай, когда пятеро солдат изнасиловали двух девочек-подростков. Причем, в самих материалах сказано, что изнасиловали их зверски. Зверски и уникальный случай: армейский судья, который должен был приговор утверждать, он отправил его обратно, заявив, что случай из ряда вон выходящий и он порекомендует их к смертной казни. Единственный случай.

Но батальонный командир сказал, что это молодые солдаты, которые себя проявляли в остальном хорошо, надо учитывать обстановку, в которой все это происходило и так далее, и, все-таки, давайте не будем их расстреливать. В итоге вышестоящий воинский начальник (решал, в конце концов, командир, а не судья) опять-таки решил отправить их в штрафной лагерь и оттуда, соответственно, на фронт.

Вот такие были обстоятельства, которые рисуют некоторые вещи. Конечно, львиная доля насилий – она оставалась не только безнаказанной, но и незамеченной. При общей политике по отношению к населению, что это люди 2-го сорта, что это унтерменши, разумеется, ни о каких строгих наказаниях в массовом масштабе не могло идти и речи.

Кроме, как я уже сказал, такого рода государственных борделей существовали создаваемые то ли какими-то отдельными частями, то ли какими-то местными жителями из коллаборационистов. Вот, любопытная зарисовочка одного нашего военнослужащего, лейтенанта Виталия Стекольщикова. Он пишет своей возлюбленной в сентябре 1943 года после освобождения одного из городов. Цитирую: «Вот дом, который они не успели сжечь. В этом доме у них был отель, как написано на стене украинской хаты. Рядом с надписью «Отель» нарисован красный рак, а ну другой стене намалевана целая картина: сидят три девушки за столом и выпивают, а подносит им молодой официант. Пусть будет по-ихнему отель, а по-нашему бардачок. Хозяйка этого дома жила с дочерью, и на дверях у них висела бумажка, на которой было написано: «Здесь живут (ну, имена не указаны) 46 лет и 9 лет». Ну, 46 лет по тем временам, видимо, считалось уже женщина в возрасте, и, так сказать, чтобы не ошиблись дверью, что бордель вот там, а не здесь.

Айнзацгруппа «D» СС (это специальная группа, созданная для истребления евреев, а также других неугодных германскому командованию людей) они квартировались в Таганроге и создали театральную труппу. Театральная труппа состояла, в основном, из молодых девушек и после представления эсесовцы организовывали танцы с угощением, где как-то с девушками договаривались. В пригороде они несколько домов очистили от населения, где этих девушек содержали. То есть такие были тоже импровизированные бордели.

С.БУНТМАН: Ну, это более изящно.

О.БУДНИЦКИЙ: То есть это была целая индустрия, и, на самом деле, на территории Советского Союза этих борделей было создано не более 250-ти, а гораздо больше и учесть их все вряд ли возможно.

Ну, как известно, от такого рода взаимоотношений бывают дети. И, вот, то, с чего мы начали, об этом самом фрицевом подарке. Появление детей от женщин низших рас весьма заботило германское командование.

С.БУНТМАН: Ну, мы продолжим через 5 минут, и там же мы ответим на ваши вопросы, которых приходит уже достаточно много.


РЕКЛАМА

 
С.БУНТМАН: Мы продолжаем нашу программу, программу «Не так», совместную с журналом «Знание – сила». Сексуальные преступления Вермахта. Не идет у нас видеотрансляция, поскольку у Rutube проблемы, и вы можете задавать вопросы, +7 985 970-45-45. Мы остановились с Олегом Будницким, когда говорили здесь и о системе публичных домов, которые создавали германские войска, проблеме изнасилований, проблеме насилия. Здесь, кстати, спрашивают, насколько были распространены случаи насилия в других оккупированных Германией странах? Известно ли это?

О.БУДНИЦКИЙ: Известно, конечно. Известно, но, опять-таки, нет точной статистики, и я думаю, понятно почему. Общестатистически, так, во всяком случае, пишут специалисты по криминалистики, в 95% случаев жертвы изнасилований не сообщают никому об этом. А что касается периода оккупации, то, я думаю, этот процент существенно выше. И особенно на территории Советского Союза было так.

Почему я считаю еще, что число изнасилований на территории Советского Союза было гораздо выше, чем в Западной Европе? Не только сугубо статистически по количеству солдат и женщин, которые здесь находились.

С.БУНТМАН: По отношению? По идеям?

О.БУДНИЦКИЙ: Потому что здесь, повторяю еще раз, уже в первых приказах Кейтеля начала войны говорилось об особом отношении к гражданскому населению – что это население второго сорта, это совсем другие люди. И война на Востоке была совсем другой, чем война на Западе. И это распространялось и на мужчин, и на женщин. По сути, немецкие солдаты получили право на убийство и на любое насилие по отношению к гражданскому населению.

С.БУНТМАН: А, вот, история с обликом Вермахта в глазах населения – это 1943-44-й, борьба с партизанами?

О.БУДНИЦКИЙ: Это позднее. Ну, начали немножко уже и раньше, начали и раньше. Ну, понятно, что есть оккупированная территория и они хотели, чтобы люди на них работали, да? И чтобы не все, условно говоря, каким-то образом понимая бесполезность другого, вступили в какую-то борьбу, они должны были какой-то определенный порядок поддерживать. И они его в какой-то степени поддерживали. Но повторю еще раз, при всем, что было строго запрещено, просто вообще какие-то сексуальные отношения с местным населением, плевать хотели на это солдаты. Это отлично понимало командование. И командование понимало, что наказать всех, заставить всех это соблюдать невозможно. И поэтому в подавляющем большинстве случаев закрывало глаза.

На Западе было по-другому. Совсем по-другому. Кстати, прежде чем говорить об этих самых оккупационных детях, не могу не привести один очень забавный эпизод в этой не слишком веселой теме. Пытались в соответствии с иерархией устраивать бордели отдельные для солдат, отдельные для офицеров и отдельные для иностранных добровольцев. И, вот, мне попался в одном документе любопытный текст. Адъютант восточного батальона пишет командованию: «Человек, который готов умереть за Германию, должен иметь доступ в бордель». Он даже не сознавал, видимо, насколько вообще иронично это звучит. Ну, в общем, доступ в бордель они получили.

С.БУНТМАН: М-да.

О.БУДНИЦКИЙ: Так вот вернемся к проблеме детей. Это очень здорово беспокоило немецкое командование. Немецкое командование, и никто иной как командующий... Казалось бы, какое ему дело до этих вещей, но, тем не менее, чувствовал государственную ответственность, командующий 2-й танковой дивизией генерал Рудольф Шмидт 8 сентября 1942 года отправил Гитлеру рапорт, в котором определил число ожидаемых на востоке расово-смешанных детей в 1,5 миллиона в год. На Востоке – это не только Советский Союз, это Польша и некоторые другие восточные территории.

И на чем он основывался? Простой арифметический расчет. На Востоке 6 миллионов солдат, половина из них спит с женщинами низших рас. Значит, у половины будут естественные последствия, родятся дети. Ну, это все взято, в общем, с потолка.

С.БУНТМАН: Ну, это прикидка.

О.БУДНИЦКИЙ: Это прикидка, и прикидка, в общем, которая отражает совершенно фантастические представления этих сверхчеловеков в том числе о своей продуктивности. Это цифры, которые совершенная фантастика. Хотя понятно, что детей должно было быть много.

И что его волновало? Что низшая раса получит дозу германской крови. И впоследствии эти дети, которые получат дозу крови высшей расы, они станут солдатами. Поэтому с этим нужно что-то делать. И идея была такая: тех детей, которые подлежат германизации, вывезти в Рейх, тем паче что в Рейхе вообще наблюдалась весьма низкая рождаемость, и сделать их, собственно говоря, условными арийцами. Вот такая была идея.

И эта идея обсуждалась на самых разных уровнях. Обсуждалась очень долго, и к делу перешли, собственно, только в 1943-44 годах. То есть попытались выявить детей, которые были рождены от немцев, провести инспекцию их матерей. Инспекция состояла из внешности, из истории ее сексуальной жизни и так далее – целая анкета там была. И если женщина более-менее соответствует некоторым стандартам, и если рожденный ребенок теоретически может быть ариизирован, то этих детей давайте будем вывозить в Рейх. Кстати, о матерях там ничего не говорилось.

Перепись этих детей была поручена, опять же, армии. Но то ли армия с этим плохо справилась, то ли времена уже были не те, но те сведения, которые были получены, собраны, свидетельствовали о весьма незначительном количестве этих детей – речь шла о десятках и сотнях, а вовсе не о сотнях, тысячах и миллионах.

Ну, я думаю, что здесь детей, на самом деле, конечно, гораздо больше, чем зарегистрировано. Во-первых, 1943-44 год – это был уже не тот период, когда девушки жаждали сообщить, что они родили детей от немцев. Что бывало с теми, кто с немцами имел эти отношения, и далеко не все они, кстати говоря, были принудительные.

С.БУНТМАН: Да. Ведь, были истории, что здесь, что на Западе.

О.БУДНИЦКИЙ: И немало, да. Ну, об этом я еще расскажу. Под горячую руку расправа с теми, кто жил с немцами, была весьма суровой. Я приведу 2 случая. Один, вот, в Феодосии. Когда наш десант отбил Феодосию у немцев, на новый 1942-й год (я цитирую мемуары одной дамы, которой было в то время 14 лет), и за несколько недель некоторые девушки уже успели, в общем, наладить некоторые отношения с немцами. Как она вспоминает, ее соседку, которая жила с немцем, десантники сначала изнасиловали, а потом отрезали ей соски. Вот такая была кара.

Другой эпизод в Харькове. Харьков, как известно, советские войска отбили в начале 1943 года, потом он был через месяц немцами взят обратно.

С.БУНТМАН: В начале 1942-го.

О.БУДНИЦКИЙ: 1943-го.

С.БУНТМАН: В начале 1943-го?

О.БУДНИЦКИЙ: Да, февраль-март 1943 года, да. И, вот, ну, всем, наверное, известно... Ну, всем, не всем, но широко известно то, что там был показательный процесс, то, что там были казнены нацистские преступники, некоторые коллаборационисты. Их публично повесили на площади при огромном стечении народа. Там писатели, специальная бригада писателей об этом очерки публиковала и так далее. Менее известно, что расправы с коллаборационистами носили достаточно широкий характер и не всегда по суду. Когда немцы захватили Харьков обратно, то выяснилось, что около 4 тысяч коллаборационистов было убито. И среди них было немало подруг немецких солдат и офицеров, и некоторые из них были беременными.

Поэтому было понятно, что если зарегистрируешь ребенка, рожденного от немца, а потом придут наши и будут разбираться, то это может плохо кончиться. Это один момент. Второй момент, многие женщины не всегда могли доказать, собственно, от кого вообще этот ребенок, от немца или не от немца. И третий существенный момент, от этого они не получали никаких привилегий.

С.БУНТМАН: Они-то сами, да.

О.БУДНИЦКИЙ: Да. Скажем, в Норвегии те женщины, которые рожали детей от немцев, они получали определенные материальные блага и возможность уехать в Германию, и так далее, и так далее, и даже создать семью.

С.БУНТМАН: Ну, это расово близкие.

О.БУДНИЦКИЙ: Да. На Востоке жениться на этих самых женщинах низшей расы было запрещено. Но, кто бы мог подумать, уже начиная с 1942 года, посыпались заявления от немецких солдат, которые просили разрешения создать семью. И поскольку это носило довольно массовый характер, то это, опять-таки, обсуждалось на самом верху, это привело в страшный гнев Гитлера, который сказал, что вообще очень странное поведение. Причем, они намереваются жениться на самых худших женщинах Востока. Он имел в виду, что те, кто вообще спит с врагом, ну, они, наверное, самые худшие.

Так или иначе, решение такое принято не было. Лишь позднее были некоторые послабления в отношении браков с уроженками Прибалтики и Украины. Причем, такие заявления писали даже члены СС. Ну, надо сказать, что наряду со всеми этими безобразиями, насилиями и принудиловкой, в общем, бывала и любовь. И в условиях войны и всего этого кошмара многие женщины, в общем, считали, что как-то они находят свое если не счастье, то безопасность, когда начинают жить с каким-то одним немцем, тем самым получая защиту от всех остальных.

С.БУНТМАН: Да ну, по-всякому, вплоть до настоящей любви было.

О.БУДНИЦКИЙ: По-всякому, да. Кстати, вот, насчет того, много ли, мало ли было этих детей? Опять-таки, прикидки Шмидта и некоторых других нацистских деятелей, они были сильно преувеличены. Но, тем не менее, вот запись из дневника Василия Цымбала (это на Кубани). В кубанской станице Старой Кеторовской после освобождения от немецкой оккупации он записывает: «Все девочки 15 лет и молодые женщины беременны от немцев или румын. Все». Ну, наверное, тоже преувеличение, но, наверное, их было много. Если это было в станице Старая Кеторавская или Кетаровская (прошу прощения, не знаю, как правильно это произносится), то, наверное, это было и во многих других населенных пунктах и особенно в тех, где немецкая армия стояла по 2, а то и по 3 года.

Была, конечно, и любовь. Любовь и, как говорила одна женщина из Белоруссии по имени Галина – это я, как бы, цитирую немецкий фильм «Любовь во времена войны на уничтожение», современный документальный фильм. Немецкие кинематографисты брали интервью у женщин, у которых были какие-то отношения с немецкими солдатами. И она говорит: «Ну, мы были молоды, - называет еще нескольких своих подружек. – К нам приходили немецкие солдаты, у нас был патефон, мы слушали музыку, танцевали, нам было весело и казалось, что войны нет». Ну, ничего кроме как о танцах она не рассказывает, но можно догадаться, что, наверное, ими дело не ограничилось. И как пишут современные исследователи, психологи, это был поиск нормализации, нормы, ухода от окружающего ужаса и у этих женщин, и у немецких солдат. Далеко не все они были садистами и убийцами, хотя, хватало и таких.

И иногда вот эти поиски нормализации отношений с немецкими офицерами или солдатами заканчивались плохо. Вот, я цитирую другой дневник некоей Лидии Осиповой, на самом деле имя Олимпиада Полякова, коллаборационистка – это не моя дефиниция, она сама назвала свой дневник «Дневник коллаборантки». Жила она в Пушкине, в Царском селе под Ленинградом и она записывает на новый 1942-й год: «В городе одна забава кончилась трагически. Немцы были у своих краличек. Офицеры напились и начали издеваться над девушками. Те защищались и во время драки упал светильник и дом загорелся. Девушки бросились бежать, офицеры стали за ними охотиться как за кроликами – трех убили, а одну ранили. Повеселились».

Вот, и такие случаи бывали, и не редко. Кстати, о детях. Я хочу заметить, что независимо от того, были ли дети рождены от немецких солдат или офицеров, немцы практиковали увоз детей с Востока в Германию.

С.БУНТМАН: Вот, об этом вопрос был, кстати.

О.БУДНИЦКИЙ: Да, увоз. Забирали детей из детских домов, отнимали детей иногда у родителей просто под разными предлогами. Брали детей казненных партизан или заключенных. И после различных физических и прочих осмотров, ребенок здоровый, может быть германизирован – его увозили в Германию, помещали там в детский дом или отдавали в немецкие семьи. Опять-таки, мотив был один: в Германии низкая рождаемость, азиатские орды с Востока вдруг надвинутся, а у Германии физически нет мужчин, нет людей, давайте привезем их с Востока. И, смотрите, все эти расовые идеи крови куда-то делись тут же, да? Чистый прагматизм.

С.БУНТМАН: Ну, там была на этом еще наворочена масса идей насчет воспитания и настоящего воспитания, которое может быть. Там из прагматических соображений было наворочено на это тоже очень много.

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, естественно. И там путь этой ариизации – он был длительный и предполагал там разные всякие этапы. Но вот этот момент крови здесь просто был отброшен в сторону. Потому что понятно, кровь была не арийская, кровь была славянская. И, кстати, не случайно, что Рафаель Лемкин, кто, собственно, ввел понятие «геноцид» и кто дал определение геноцида и его признаков. Он включил этот пункт о детях вот в это определение.

С.БУНТМАН: То есть насильственное отрывание детей, увоз детей?

О.БУДНИЦКИЙ: Ну, это же и есть геноцид, это же уничтожение народа, когда увозят детей, да? Кстати, очень любопытно, что в связи с тем, что нацисты опасались... Ну, понятно, евреев они стремились уничтожить сразу, а славян потом. Но просто истреблять физически славян было пока что, ну, не с руки. Но они стремились ограничить рождаемость и для того, что бы вы думали? Распространяли бесплатно противозачаточные средства. Тоже неизвестная страница войны.

Но поскольку, извините за подробности, с резиной были проблемы и презервативы только среди солдат распространяли, то населению раздавали химические противозачаточные средства, надеясь, что тем самым снизят рождаемость, и вот эти славянские массы, азиатские орды по терминологии, они впоследствии будут сокращены и будут представлять меньшую опасность для Германии.

С.БУНТМАН: Олег, чтобы успеть. Задают вопрос и правильный вопрос: насколько рассматривался этот аспект различных преступлений, сексуальный аспект в Нюрнберге?

О.БУДНИЦКИЙ: Никак.

С.БУНТМАН: Никак?

О.БУДНИЦКИЙ: Никак, вообще никак. Вообще никак, и отчасти этим вызвана и последующая многочисленная литература, прежде всего феминистская, где-то после 60-х годов, когда роль женщин совершенно изменилась и вот эти движения пошли. И в том числе наша передача. Потому что те аспекты, которые остались, совершенно неизвестны. Там у меня преподаватель из Германии спрашивал. Выясняется такая страшная тема, в кавычках – видимо, для него изнасилования и принудительная проституция – это не страшно. Я говорю для него, потому что уверен, что это мужчина. И в чем актуальность этой темы? Вот в этом актуальность этой темы. То, что, увы, и массовые изнасилования, и принуждение к проституции, они были тогда и они остались ненаказанными. И, между прочим, в современных вооруженных конфликтах мы наблюдаем примерно такую же картину. Это было в Югославии, это было в Руанде.

С.БУНТМАН: Ну, я уж не говорю о классических Вьетнамах всевозможных.

О.БУДНИЦКИЙ: Совершенно верно, да. Так это проблема не вчерашнего дня – это наша сегодняшняя проблема. И это надо себе представлять. Кроме того, существует типично такой мужской подход – то, что на войне, ну, бывает.

С.БУНТМАН: Ну ладно, чего там.

О.БУДНИЦКИЙ: Да. Это война, война все спишет, на войне бывает. И, вот, в 1975 году вышла в Штатах книга Сьюзан Браунмиллер, журналистки и феминистки под названием «Против нашей воли. Мужчины, женщины, изнасилования». К сожалению, нет ее на русском языке, она до 1991 года выдержала 5 изданий. И там она впервые задает вопрос: «А почему, собственно? А что значит «бывает»? А почему это должно бывать? Почему если мужчина вооружен, то значит, как бы, он имеет право или, во всяком случае, он пользуется этим правом, а потом на это смотрят сквозь пальцы, получить от женщины то, что он хочет?»

С.БУНТМАН: Еще один аспект здесь спрашивают (чтобы успеть просто). В лагерях известно ли?

О.БУДНИЦКИЙ: Да, известно. Создавали публичные дома. Это было. На эту тему тоже существует огромная литература и никакие расовые моменты их не смущали. Создавали бордели, причем отдельные для немцев, для украинских охранников. Ну, не немецких. Там очень часто были охранники украинские и так далее.

И вот еще один аспект, который я бы хотел подчеркнуть. То, что больно ранило многих советских людей, это отношение добровольные, так сказать. Мы об этом уже говорили, да? О советских женщинах и девушках с немецкими солдатами. Надо сказать, что вообще на оккупированной территории оказалось, ну, как минимум 70 миллионов человек. 75% из них – это были женщины, 25% мужчин – это были в значительной степени люди преклонного возраста или мальчики. И кроме вообще идеологии есть еще физиология – тоже надо иметь в виду, да? И кроме того всякие прочие экономические обстоятельства. И, вот, я цитирую руководителя могилевского подполья Казимира Мэтте, который писал в своем донесении: «Очень многие молодые женщины и девушки начали усиленно знакомиться с немецкими офицерами и солдатами, приглашать их на свои квартиры, гулять с ними и так далее. Казалось как-то странным и удивительным, почему немцы имеют так много своих сторонников среди нашего населения. Говоря о молодежи, нужно отметить, что очень резко бросалось в глаза отсутствие значительной части патриотизма, коммунистического мировоззрения. Это замечание относится и к комсомольцам, и особенно к комсомолкам». Вот. Комсомолки оказались какие-то не такие.

И надо сказать, что кроме реалий вообще у многих военнослужащих было мнение о том, что вот там наши девушки гуляют с немцами. Борис Тартаковский – он пишет в своем дневнике-воспоминаниях, перемежается. О только что освобожденном Краснодаре: «Помню разговоры о девицах, недавно охотно проводивших время с немецкими офицерами, а теперь сразу переключившимися на своих». Кстати говоря, тогда же много говорилось и не только говорилось о широком распространении венерических болезней, что стало настоящим бичом, и даже в Железноводске один из санаториев отвели под венерологический госпиталь. Это уже касалось наших солдат, но, увы, то, что касается этой проблемы в Красной армии, которая тоже имеет прямое отношение к военной истории, у нас на эту тему, увы, сведения очень отрывочные.

С.БУНТМАН: А здесь спрашивают, будем ли мы говорить о Красной армии?

О.БУДНИЦКИЙ: Мы будем говорить о Красной армии, несомненно. Или, вот, такой момент, который меня когда-то резанул в воспоминаниях Инны Гофф, известной поэтессы, которая поехала после освобождения в Харьков, встречалась со своими подругами. Они были в кафе, и там рядом была группа советских офицеров, тоже гулявших. И одна из ее подруг говорит: «А, вот, немецкий офицер никогда бы не позволил себе сидеть в присутствии дамы». Интересный штришок, да? И так далее. Вот этот момент присутствовал.

И у многих людей, конечно, накапливалось такое горькое чувство в отношении этого. Приведу фрагмент еще из одних мемуаров, из мемуаров Григория Померанца, который вспоминает сцену, когда парторг части, в которой он служил, говорил в 1942 году: «Где теперь моя жена? Спит, наверное, с немцем». И затем прибавил: «Ну, ничего. Дойдем до Берлина – мы немкам покажем».

С.БУНТМАН: Да, ободряюще. Ободряющий призыв.

О.БУДНИЦКИЙ: Вот. Ну, собственно, о том, как дошли до Берлина и что там было с немками, мы, наверное, поговорим в следующую субботу. И тогда я постараюсь ответить на тот вопрос, который прозвучал. Ну а если подводить итог тому, о чем сегодня мы говорили, я хочу сказать, что вот эти сексуальные преступления, преступления по отношению к женщинам – они остаются до сих пор, в общем, малоизученной, почти неизвестной страницей истории войны. А, ведь, это история людей во время войны, да?

С.БУНТМАН: Совершенно верно.

О.БУДНИЦКИЙ: Это история их жизни.

С.БУНТМАН: Абсолютно верно.

О.БУДНИЦКИЙ: Вот. И, конечно, эта история состояла не только из трагических страниц. Но даже если мы говорим о той любви, которая возникала у советских женщин и немцев, то, ведь, это тоже всегда была трагедия. Потому что это, как правило, заканчивалось тем, что женщина оставалась или с детьми, или вот таким образом без семьи.

Но я хочу сказать еще об одном. Что большую мудрость, на самом деле, проявила советская власть в то время. Потому что, насколько мне известно, никаких массовых преследований этих женщин не было.

С.БУНТМАН: Ну, кое-какие были, потому что в лагерях были, девушки из-под фрицев – это была достаточно распространенная вещь.

О.БУДНИЦКИЙ: Но были приняты законы о, как раз, матерях-одиночках, и они касались не только тех, чьи мужья погибли на фронте, но и вообще всех женщин с детьми. Нужны были дети, и от кого они – закрыли глаза.

С.БУНТМАН: Олег Будницкий. Мы продолжим в следующую субботу.



 
 








Дата:    17.07.2010 14:08
Тема:    Месть: Красная армия в Германии
Передача:    Не так
Ведущий:    Сергей Бунтман
Гость:    Олег Будницкий
Запись: скачать (10.6 MB)   слушать (46:15)  

 

Месть: Красная армия в Германии





 С. БУНТМАН - Это наша совместная программа с журналом «Знание – сила» и внутри этой программы у нас небольшой цикл, цикл о разных аспектах Второй мировой войны и, в особенности, о дневниках, записках и явлениях некоторых, отраженных в оных. Олег Будницкий, историк, и мы говорили о преступлениях, сексуальных преступлениях и Вермахта и о политике Вермахта в этом отношении, в отношении половой жизни, и а сейчас как раз наверное в Германии, и здесь такое важное слово, которое прозвучало в прошлой передаче – месть. И вообще-то это один из побудительных мотивов, насколько я понимаю, и это видно по высказываниям, по запискам, дневникам.

О. БУДНИЦКИЙ - Ну, безусловно, да. Добрый день.

С. БУНТМАН - Да.

О. БУДНИЦКИЙ - Вы знаете, в последнее время тема Красной Армии в Германии, особенно тема массовых изнасилований, стала достаточно популярной за рубежом. В общем, выходит десятки, если не сотни работ, особенно в конце XX – начале XXI века, ну у нас эта тема считается как бы пока нелегитимной, в основном ей, так сказать, заполнен Интернет. Но я бы хотел немножко шире поставить вопрос, что называется. Вообще, о наших представлениях об истории Великой Отечественной войны и в том числе её завершающей фазе. Если мы говорим о пребывании Красной Армии в Германию, походе Красной Армии в Германию, то обычно, я бы даже сказал, всегда, это подаётся в терминах освобождения, освобождение немецкого народа от фашизма. В конечном счёте так оно и было.

С. БУНТМАН - Да, на самом деле так, но меня, например, всегда коробило восьмое число, когда, например, совместные мероприятия с ГДР-овской школой были у нас. Что говорил директор, вот это был элемент для меня не всей правды.

О. БУДНИЦКИЙ - Разумеется, и в 45-ом году это выглядело совсем иначе, чем потом это объяснялось и преподавалось. Вообще, если почитать официозные тексты, которые были в советское время и во время существования ГДР, и дружба социалистической Германии, и инерция эта продолжается до настоящего дня, только впечатление такое, что Красная Армия пришла в Германию, чтобы накормить немецких женщин и детей. И у нас самым популярным фильмом пребывания Красной Армии в Германии – это полевая кухня и очередь немецких женщин и детей с котелками, с какими-то банками консервными, чтобы получить еду. Совершенно верно, это было, безусловно, особенно в Берлине в первые майские дни 45-го года, немножко позднее, когда вышло соответствующее указание. На самом деле Красная Армия в 45-ом году шла в Германию не для того чтобы кого-то освобождать. Я имею в виду – если освобождать, то уж во всяком случае не немцев. И Красная Армия шла в Германию не для того чтобы обеспечить пропитание немецких женщин и детей, которые, кстати говоря, до перенесения боевых действий на территорию Германии жили достаточно неплохо по сравнению с советскими.

С. БУНТМАН - По сравнению, там были свои трудности, которые не указывались, невероятные лишения.

О. БУДНИЦКИЙ - Трудности совсем другого порядка. И всё то, что противоречило этой версии, тщательно вычищалось из книг, и, в общем, отовсюду. Я приведу один разительный пример. Я думаю, все, кто интересуется историей Второй Мировой Войны, знакомы с книгой Александра Верта «Россия в войне 41-45». Я считаю, что это до сих пор лучшая книга.

С. БУНТМАН - Это очень хорошая книга.

О. БУДНИЦКИЙ - Да, очень хорошая. Я думаю, что это лучшая книга о войне, если брать её не сугубо военные аспекты, а как раз то, что мы называем человеческим измерением войны. Верт был сам во время войны в Советском Союзе, и он прекрасно говорил по-русски, он сын русского эмигранта, и, когда в 67 году вышла его книга – это был бестселлер, и зачитывались, она стоила безумные деньги на книжном рынке, сейчас помню, на чёрном, потому что достать её было невозможно.

С. БУНТМАН - Как мне повезло, у нас сразу появилась эта книжка в нашей семье, и я мог читать сколько угодно.

О. БУДНИЦКИЙ - И там честно писали, что издание сокращенное, там и так было 670 страниц. Но, видимо, читатели не представляли или не представляют, насколько сокращённой. В оригинале по-английски – 1100 страниц. Более того, ну при переводе на русский немножко текст ужимается, но даже в таком виде это 200 страниц выброшенного текста русского. А книжку Верта на самом деле издали за два года до официального его выхода для служебного пользования в нумерованном числе экземпляров. Начальству было позволено знать о некоторых аспектах войны, тех, которые не было дозволено знать советским людям. Ну, вот я приведу некоторые цитаты, это я цитирую по переводу, временами довольно корявому, который был сделан для служебного пользования и который распространялся среди различных партийных и советских руководителей и в спецхраны библиотек несколько сотен экземпляров было выпущено всего. И, кстати говоря, когда Верта сейчас переиздали, то переиздали опять в сокращённом почему-то виде. Полный текст – это где-то 970 страниц. Цитирую Верта, 64-ый год. «Что бы ни утверждали авторы официальных публикаций, русские солдаты были отнюдь не галантными рыцарями в блестящих доспехах. Если в славянских странах они вели себя в достаточной степени хорошо, хотя были далеки от идеального поведения, то что касается Венгрии, Австрии и далее Германии, то это было уже совсем другое дело.» И вот такая фраза, цитирую: «Казахи и другие азиаты зачастую соперничали со своими предками – воинами Чингисхана, особенно в Германии, где все … мальчиков вызывало проявление их вожделения. Ну, наверное, если бы такую фразу напечатали в советское время, был бы инфаркт миокарда от таких текстов.

С. БУНТМАН - Причём в государственных масштабах.

О. БУДНИЦКИЙ - И далее он пишет, и он пишет то, чему он сам был свидетелем, он был с войсками Красной Армии: «Едва только русские войска, почти четыре года воевавшие на русской земле и видевшие тысячи лежавших в развалинах русских городов и сёл, не могли, ворвавшись в Германию, противостоять желанию отомстить. Едва только русские вступили в Германию, начались разного рода эксцессы: на первых порах солдаты сожгли множество домов, а иногда и целые города, только потому, что они были немецкие. Широкое распространение получили также воровство, грабежи, изнасилования. Изнасилования, бесспорно, иногда сопровождались настоящим зверством. Однако, как говорил мне позже один русский майор, - имени он, естественно, не называет, - многие немки попросту считают, что теперь очередь русских и что сопротивляться бесполезно». Далее цитата этого майора: «Обычно всё происходило очень просто, нашему парню было достаточно сказать: «Фрау, ком», то есть «Фрау, пошли» и немка уже знала, чего от неё хотят. Будем смотреть на вещи прямо: почти 4 года Красная Армия испытывала сексуальный голод. Офицеры, особенно штабные, как-то устраивались: многие из них имели полевых жён – секретарш, машинисток, медсестёр, официанток из столовой, но у простого Ваньки таких возможностей почти не было. Некоторым везло в наших освобождённых городах, но не большинству. Наши ребята так изголодались по женщинам, что нередко насиловали старух шестидесяти, семидесяти, а то и восьмидесяти лет к безмерному удивлению, если не к удовольствию, этих бабушек». Ну я признаю, что это возмутительно, причём особенно скверно вели себя в этом отношении казахи, представители других азиатских народностей, ну, я сразу хочу сказать, чтобы меня не обвинили тут.

С. БУНТМАН - Да, давайте мы не будем.

О. БУДНИЦКИЙ - Значит, во-первых, это цитата, во-вторых, это обычный приём списывать на кого-то.

С. БУНТМАН - Ну конечно.

О. БУДНИЦКИЙ - На самом деле казахов в Красной Армии было менее одного процента. Так это касается любых других людей, призванных из Средней Азии или Закавказья, поэтому списывать это на кого-то совершенно не приходится. Подавляющее большинство состава Красной Армии – это были, собственно говоря, европейцы, скажем так, то есть те, кто жил на европейской части, славяне и другие народы. Ну хорошо, это, так сказать, глазами Александра Верта и со слов неназванного майора. И вообще, я хочу сказать, что подавляющее большинство книг и статей, вышедших на Западе, а практически они выходят только на Западе, а не у нас, они опираются на данные немецкой стороны, они опираются на какие-то наблюдения, как правило, это союзная разведка, скажем так или ещё что-то в таком духе, иногда – на советские официальные документы. Но крайне редко – на свидетельства, собственно говоря, советских солдат и офицеров. И даже есть мнение, оно сформулировано в блестящей, с моей точки зрения, книге британского историка Кэтрин Меридейл «Война Ивана» о том, что, собственно, об этом не пишут, не говорят и не хотят говорить, ну, отчасти это справедливо. И она пишет, в частности, в своей культуре тотального отрицания, удивляется мемуарам Льва Копелева, неоднократно издававшиеся у нас, так хранит вечно, где он описывает, собственно, эту эпопею в Германии, и воспоминания Леонида Рабичева недавно, тогда вышедшей в виде статьи, сейчас в виде книги «Война всё спишет». На самом деле это глубокое заблуждение, существует достаточно большое количество свидетельств советских офицеров и солдат о том, что происходило в Германии, попытки их объяснить, почему это происходило и, собственно говоря, сегодня мы попытаемся, опираясь на свидетельства и размышления советских солдат и офицеров, сделать какие-то обобщения и не только, скажем так, описать, но и пытаться объяснить, что и почему произошло.

С. БУНТМАН - Для чего это нужно?

О. БУДНИЦКИЙ - Хороший вопрос.

С. БУНТМАН - Потому что есть две простые схемы. Одна простая схема – отрицательная: а, вот, они такие, вошли в Европу, всё там разгромили под предлогом. Вторая - более толковая схема, наверное, вот о которой мы сейчас вспоминали, о чем пишет Александр Верт: защитив свой дом и увидев массу ужасов на своей территории, которые творили немцы, вошли в Германию, чтобы довести войну до конца, войти в Берлин, поставить флаг и показать немцам, что они были очень сильно не правы, всеми способами.

О. БУДНИЦКИЙ - Я вижу тут две причины, почему об этом нужно говорить, писать и, в общем, изучить. Первая – профессиональная, историографическая. Когда существует значительный массив литературы на эту тему, причём, литературы, возникшей не в последние годы, об этом писали в первых же трудах, выходивших в 40-ые годы, на этом фоне молчание нашей историографии выглядит нелепо, просто глупо делать вид, что ничего этого не происходило, нам это неизвестно, и мы придерживаемся раз и навсегда установившихся взглядов, тем паче, что, слава Богу, мы живём в условиях относительной свободы слова и исторические работы переводятся на русский язык, в том числе наделавшая много шума и целый скандал вызвавшая книга Энтони Бивора «Падение Берлина». В 2002 году она вышла в Англии, уже в 2004 она вышла уже на русском языке. Это первое. Второе, более важное: ведь кто такие мы? Мы – это наследники, приемники наших предков и мы не можем сказать так: «Вот это наши, которые хорошие, а вот это уже не наши, которые плохие». В нас как в поколении, это, конечно, очень абстрактные категории филофские, я их не очень люблю, но в нас заложено то, что было в наших предках – и плохое, и хорошее, и чтобы понять, кто такие мы, мы должны знать, кем были они. Они – это часть нас. Не знаю, насколько это понятно то, что я имею в виду и насколько это верно, но мне кажется, что в этом есть, собственно говоря, миссия истории, потому что история – это процесс непрерывный, собственно говоря, настоящее – это сумма прошлого. Так вот, посмотрим глазами тогдашних людей, участников, попробуем понять, что и почему происходило. Цитирую Николая Иноземцева, сержанта Николая Иноземцева, я уже упоминал его, будущий советский академик. Дневник. «Горящие немецкие города, следы скоротечных боёв на дорогах, группы пленных немцев сдаются большими партиями, в одиночку боятся: расстреляют. Трупы мужчин, женщин и детей в квартирах, вереницы повозок с беженцами, изнасилованные женщины, опустошённые сёла, сотни и тысячи брошенных велосипедов на дорогах, огромная масса скота, ревущего семи голосами коровникам удоить и поить – всё это «боевые сцены», он в кавычках берёт, наступления армии мстителей, сцены разгрома Германии, которая заставит уцелевших немцев, их детей заречься воевать с Россией».

С. БУНТМАН - Вот, вот, вот.

О. БУДНИЦКИЙ - Вот это пишет тогда в Германии. Вот это такое общее ощущение. Майор Борис Слуцкий, я думаю не нужно объяснять, кто это такой, писал в 45 году: «Наш гнев, наша жестокость не нуждается в оправдании. Не время говорить о праве и правде. Немцы первые ушли по ту сторону добра и зла. Да воздастся им за это старицей». Но тем не менее Слуцкий позднее противоречит себе, пишет, что «Жестокость наша была слишком велика, чтобы её можно было оправдать. Объяснить её можно. Можно и должно». Попробуем объяснить. Первое, это личные потери советских солдат и также то, что они видели, проходя через ранее оккупированные территории, и это вызывало естественное и понятное желание расквитаться, рассчитаться. Можно привести множество свидетельств, я приведу одну цитату из письма рядового Владимира Цеолина, он пишет матери и сестре летом 44 года в Белоруссии: «Я узнал и хочу, чтобы все узнали, что такое немцы. Это не люди, они хуже зверей. Разве могут люди сжечь в доме людей, облив их бензином? Не знаю, что я увижу дальше, продвигаясь по земле, захваченной немцами в 41 году, но то, что я увидел, достаточно того, чтобы уничтожить их, бешеных собак». Вот обычный рядовой. Второе – это пропаганда ненависти, причём если в первые какие-то дни, может быть, недели войны была идея классовой розни в Германии, где разделение немецких рабочих, крестьян и нацистов, это кончилось.

С. БУНТМАН - Да, «В бою столкнулись двое, - это военное стихотворение, - чужой солдат и наш».

О. БУДНИЦКИЙ - Да, это кончилось, и здесь, конечно, пальма первенства принадлежит Илье Эренбургу. Я процитирую его знаменитую статью ещё 42 года, но она была у всех в памяти, под названием «Убей немца», и чем она завершалась: «Мы поняли: немцы - не люди. Отныне слово немец – это для нас самое страшное проклятие. Не будем говорить, не будем возмущаться, будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, то день пропал. Если думаешь ,что за тебя немца убьёт твой сосед, ты не понял угрозы: если ты не убьёшь немца, он убьёт тебя, он возьмёт твоих близких и будет мучить их в своей окаянной Германии. Если ты не можешь убить немца пулей – убей немца штыком. Если он на участке затишья, если ты ждёшь боя – убей немца до боя. Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и, - я подчёркиваю, - опозорит русскую женщину. Это вот тема постоянно мелькала, да. Если ты убил одного немца, убей другого. Нет для нас ничего веселее немецких трупов. Сочетание, да? Не считай дней, не считай вёрст, считай одно: убитых тобой немцев. Убей немца – это просит старуха-мать. Убей немца – это молит тебя дитя. Убей немца – это кричит родная земля. Не промахнись, не пропусти, убей». Надо сказать, что Илья Эренбург был самым, как мы знаем, популярным публицистом Великой Отечественной войны. Это, вообще, феномен, ну тут нет времени сейчас говорить об Эренбурге, феномен: еврей, космополит, сноб, человек скорее французской культуры, чем русской, это был главный публицист Великой Отечественной войны. С его статьями, как известно, запрещали солдата пускать на самокрутки. Это было высшее признание. И его эта пропаганда ненависти вполне оправдана и объяснима в 42-43 годах, она была у всех на слуху, у всех в душах.

С. БУНТМАН - Угу. Я должен напомнить, что это у нас далеко не первая передача, Алёне сказать, что о немцах, о публичных домах, которые создавались здесь, мы говорили ровно неделю назад, Алёна. Посмотрите, на сайте уже есть расшифровка этой передачи. И вы можете сказать, сегодня уже другая сторона медали.

О. БУДНИЦКИЙ - И Эренбург был не одинок. Симонов, Шолохов, «Наука ненависти».

С. БУНТМАН - Симонов писал: «Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей».

О. БУДНИЦКИЙ - Я хочу процитировать. Стихотворение называлось «Убей его». А в эпоху дружбы народов стало называться «Если дорог тебе твой дом».

С. БУНТМАН - Ну там оно так начинается «Если дорог тебе твой дом…».

О. БУДНИЦКИЙ - Да, да, да, да. Ну называлось ещё «Убей его» первоначально и причём он опять-таки подчёркивает один специфический момент, я цитирую: «Если ты не хочешь отдать ту, с которой вдвоем ходил, ту, что долго поцеловать ты не смел, так её любил. Чтоб фашисты её живьём взяли и, силой зажав в углу, и распяли её втроём, обнажённую на полу. Чтоб досталось трём этим псам в стонах, ненависти, в крови. Всё, что свято берёг ты сам всею силой мужской любви. Знай: никто его не убьёт, если ты его не убьёшь. И пока его не убил, ты молчи о своей любви». Ну и так далее, финал.

С. БУНТМАН - То есть чувство поругания того, той, которую ты любишь и бережёшь, точнее, чем Симонов, человек в то время, мало того что у него всё ещё на горючем огромной любви у Симонова идёт. И поэтому он очень точно пишет ощущение человека.

О. БУДНИЦКИЙ - Совершенно верно.

С. БУНТМАН - Точно-точно, здесь точнее не скажешь.

О. БУДНИЦКИЙ - Совершенно верно, и заканчивает: «Так убей же хоть одного, так убей же его скорей. Сколько раз увидишь его – столько раз его и убей». И таких текстов были сотни, менее сильных, но, в общем, направленных на одно. И непосредственно уже перед тем, как Красная Армия должна была пересечь границу Германии, в частях проводилась уже такая пропаганда, доведённая до каждого бойца. Проводились собрания на тему «Как я буду мстить немецким оккупантам». И в дневниках встречаются удивительные вещи. Например, Золгаллер пишет, что перед наступлением было специальное собрание, и один из старших политработников говорил: «Можете на время забыть о прокуроре». В дневнике Бориса Комского, он был активистом, проводили собрания политактива, комсомольцев и среди прочих, и генерал Горбатов, тот самый знаменитый, говорил, что надо хорошенько отомстить. Газета, в которой служила будущая писательница Елена Рожевская, вышла под лозунгом: «Страшись, Германия! В Берлин идёт Россия». Далее, что ещё сыграло очень важную роль в поведении советской Красной Армии в Германии? Это, конечно, приказ от 20 декабря, приказ ставки 44 года, разрешающий военнослужащим отправлять домой посылки с трофеями. Рядовые могли отправлять раз в месяц до 5 килограммов, офицеры – до 10. Генералы – до 16. Называя вещи своими именами, это был приказ о разрешении мародёрства. И это, запомним это, сыграло очень плохую роль как, собственно говоря, морального состояния армии, так и в том, что делали красноармейцы в Германии.

С. БУНТМАН - Чувство мести плюс извечная возможность получить город, деревню, как на три дня в какие-то времена, это один из двигательных, побудительных факторов войны.

О. БУДНИЦКИЙ – По существу-то да, понимаете.

С. БУНТМАН - Сейчас мы должны будем прерваться. Можно сейчас мы зафиксируем и прервёмся на 5 минут. Программа «Не так», Олег Будницкий, и мы продолжим.



НОВОСТИ



С. БУНТМАН - Мы продолжаем программу «Не так» совместно с журналом «Знание – сила». Месть Красной Армии в Германии. Олег Будницкий. +79859704545, вы можете присылать свои вопросы и замечания Мы включили, уже давно включена видеотрансляция на нашем сайте, так что пожалуйста. Мы говорили сейчас о возможности грабить, то есть присылать посылки.



О. БУДНИЦКИЙ – Да, и, понимаете, тут есть две стороны вопроса. Одна - после того тотального грабежа, которая устроила германская армия и соответствующая служба в СССР должна была быть как бы какая-то компенсация, особенно учитывая то, что государству вознаградить солдат было нечем, а нищета была жуткая в Советском Союзе. С другой стороны, ну это бесспорно мародёрство, и в дневниках солдатских появляются именно такие тексты, мы всё хорошо поняли. Василий Тёркин рядовой пишет: «Ну это же мародёрство». Давид Кауфман, будущий Давид Самойлов пишет, что нельзя мстить подлецу, подобляясь ему, но большинство приняло это с удовлетворением и даже вполне, так сказать, люди интеллигентные, скажем так, писали, что вот теперь, как писал один лейтенант из Германии, простые русские имена - Нина, Маруся и так далее будут получать посылку, а не эти немки. Но, повторяю, что способ был выбран не самый удачный, особенно для действующей армии.

С. БУНТМАН - Это разлагает действующую армию.

О. БУДНИЦКИЙ - Безусловно. Дальше какой момент очень важно учесть для понимания, в частности, вот этого дела. В Германии солдаты перестали быть привязаны к централизованному снабжению. В Германии было полно еды в брошенных домах припасов, масса этих консервов домашних, скот бродил и так далее, они не были привязаны к полевой кухне, и ещё очень существенно, что находили в домах солдаты огромное количество вина, домашнего вина, плюс остались склады со спиртным, и есть даже мнение, что специально немцы это оставляли, хотя никаких документальных подтверждений тому нет. Это следовало именно в виду, что армия в значительной степени от наркомовских ста грамм. У них было не 100, а сколько угодно грамм, и практически везде. И ещё один дополнительный фактор: это ярость от высокого уровня жизни немцев. Ну, что-то подобное люди видели в Румынии, даже на задворках Европы, да простят меня граждане Румынии, там был уровень жизни гораздо выше, чем…

С. БУНТМАН - Если удивлялись даже тому, что было в Прибалтике в советской.

О. БУДНИЦКИЙ - Да, но в Германии-то был шок. И вот мой научный руководитель лейтенант Борис Самуилович Итенберг, московский человек с высшим образованием, он писал жене из Германии - и услыхал я жизнь неслыханно хорошую. Как они жили! И вопрос – что им было надо?. Зачем они пошли. Ну немножко такая наивная как всегда марксистского представления, что люди воюют за вещи. И вот это вызывало ярость и стремление: если ты не можешь унести, то уничтожить. И опять сошлюсь, точнее не опять, а сошлюсь на литературу, на поэта: «По дороге на Берлин вьётся серый пух перин». Это Твардовский. Так и начался вот этот поход, где наряду с боевыми действиями шёл тотальный разгром всего немецкого. Процитирую дневник уже упоминавшегося мной лейтенанта Владимира Гельфанда: «Люди здесь, немцы, боятся гнева русского: бегут, бросая всё своё хозяйство и имущество. Германия пылает. И почему-то отрадно наблюдать это злое зрелище. Смерть за смерть. Кровь за кровь. Мне не жалко этих человеконенавистников». Это он записал в день вступления в Германию, это конец января 45 года. И, как, сжигали, если не могли унести, то поджигали, громили, сжигали отдельные имения, дома и целые города. Например, Алленштайн в Пруссии, это польский Ольштын, и можно было зайти к полякам, но солдатам было всё равно, они ещё не знали, как будет переделен мир, кому это достанется, пока что это было немецкое…

С. БУНТМАН - Это западная часть Восточной Пруссии, да?

О. БУДНИЦКИЙ - Это Силезия, скорее всего.

С. БУНТМАН - А, это нет, это наоборот Силезия Западная.

О. БУДНИЦКИЙ - И там, значит, сжигали то, что нельзя было унести и, например, поляки были в страшном гневе, когда вместо нормального города они получили, в общем, обгорелые развалины. Будущий Ольштын, прошлый будущий Ольштын. Как писал впоследствии уже Давид Самойлов, «наши люди не были ни злыми, ни жестокими, но так долго дорывались до Германии, с таким чувством мести и негодования переполнены были сердца, что, конечно, хотелось разгуляться с кистенём и порушить, пожечь, покуражиться зло и весело, отвести душу по-разински, по-пугачевски». И это желание постоянно подогревалось лозунгами, стихами, особенно эренбурговскими статьями. Это он потом, а тогда он записывает в дневнике «Гитлер сумел убедить население Германии, что приход русских означает его поголовную гибель. Нужно сказать, что наши солдаты не стараются опровергнуть это убеждение», - осторожно он записывает в дневнике. И началось, в общем, называя вещи своими именами, форменное безобразие, потому что это вышло за все пределы.

С. БУНТМАН - Стали с этим бороться, вот Валентин Павлович, что вообще всё враньё, потому что за это всё расстреливали на месте.

О. БУДНИЦКИЙ - Ну, Валентин Павлович отчасти прав, но в значительной степени нет, потому что это было явление массовое, и расстреливали отдельных. Так сказать, были показательные расстрелы, но они не носили массового характера. Вообще, судами были осуждены с января по март, не только в Германии, вообще, на всей территории… советскими судами военными более 4000 офицеров только, но это, вообще-то, капля в море, на самом деле, потому что речь шла о нескольких миллионах советских солдат в Европе. Я говорю не только в Германии в данном случае, и остановить это невозможно было никакими мерами. О поджогах, о пожарах речь шла на уровне ЦК. Вот 28 января уже Шикин, зам. начальника главного полит. управления Красной Армии докладывал начальнику управления агитации и пропаганды ЦК Александрову о поджогах, о том, что полит.работники занимаются разъяснением. 27 января вышел очень жёсткий приказ Конева, командующего 1-ым Украинским фронтом, с массой примеров, именно поэтому приказ не опубликован и не доступен, на самом деле, есть только в изложениях различных… Так, были примеры, всякие безобразия, и в том числе примеры того, как танки не могли выехать быстро на позиции, потому что были забиты барахлом, о том, как пьяные танкисты подавили собственную батарею, и так далее, и так далее, и следовали очень жёсткие меры вплоть до расстрела, отправки, разумеется, в штрафные роты, штрафные батальоны. 6 февраля аналогичный приказ, тоже очень жёсткий, дал Рокоссовский, это 2 Белорусский фронт. 1 марта вышел приказ по 1 Белорусскому фронту. И вот я цитирую этот приказ по очень интересной, одной из первых книг, вообще, на эту тему, не только на эту тему, Михаила Семеряги, покойного, к сожалению, «История, как мы управляли в Германии». Он сам был в Германии и служил в советской военной администрации. Вот цитирую этот приказ: «Все населенные пункты вдоль дорог на немецкой территории забиты машинами, повозками и военнослужащими, как проходящими, так и посланными из частей специально для барахорства. Офицеры и рядовые, бросив свои машинные подводы на улицах и во дворах, ходят по складам и квартирам в поисках барахла» Ну и так далее. Самое, коенчно, прискорбное во всей этой истории – это были изнасилования, массовые изнасилования, я процитирую опять-таки современников и свидетелей событий, капитан Солженицын: «Все мы хорошо знали: окажись девушка немкой, их можно было изнасиловать, следом расстрелять, и это было бы почти боевое отличие». Это из «Архипелага ГУЛАГ». Его будущий идейный антагонист, тогда лейтенант, Григорий Померанц: «Идея, овладевшая массами, становится материальной силой. Это Маркс совершенно правильно сказал. В конце войны массами владела идея, что немки от 15 до 60 лет – законная добыча победителя. Никакой Сталин не мог остановить армию». Борис Слуцкий немножко поэтически: «Женщины, нарядные городские женщины, девушки Европы – первая дань, взятая нами с побеждённых». Но этот поэтический образ, если его немножко приземлить, оборачивается, увы, совсем непоэтическими картинами. Я процитирую воспоминания Леонида Рабичева, это февраль 45 года, Восточная Пруссия, о том, как была разгромлена колонна беженцев и он пишет: «Позабыв о долге и чести, об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек. Женщины, матери и дочери лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами. Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону. Бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. Их командиры, майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует, или, скорее регулирует» и так далее. Ну, честно говоря, мне эта апокалиптическая картина представляется… это написано много лет спустя. Может быть, я заблуждаюсь, он там был, я нет.

С. БУНТМАН - Ну, скажем так, несколько сконцентрировано.

О. БУДНИЦКИЙ - Немножко концентрировано, да. Тем более, не представляю, он пишет о том, как полковники становились в очередь. Полковники в очередь не становятся. Так, записные книжки Василия Гроссмана. Интересно, что они были изданы на излёте перестройки, и опять-таки в цензурованном виде. Например, он пишет о Берлине, что «на улицах много плачущих женщин и девушек». Точка. У несведущего читателя, наверное, может возникнуть мысль, что они плачут, потому что мир, да, и так далее. Следующая фраза выброшена: «Их обидели наши солдаты». Дальше идёт цитата одного французского военнопленного бывшего, он говорит, что он любит Красную Армию, но те вещи, которые она делает по отношению к женщинам и девочкам – это, вообще, нехорошо, «это вредно для вашей пропаганды», - говорит француз.

С. БУНТМАН - Чтоб успеть, вопрос: существуют ли сведения о подобном поведении союзников? Англичан, американцев.

О. БУДНИЦКИЙ - Да, существуют. Более того, есть масса исследований на эту тему. Недавно я прочёл книгу американского юриста Роберта Лилли, специально посвящённую этим преступлениям американских военнослужащих. По суду прошло 14000 человек, было осуждено американцев. Если мы говорим о соотношении, кто сколько изнасиловал женщин, то мы точных цифр никогда не получим, я сразу хочу сказать, все цифры, которые называются в литературе…

С. БУНТМАН - Извините меня, это не чемпионат мира по изнасилованию. Мы о другом говорим, мы говорим о явлении, насколько оно было массовое и, скажем так, распространённое и рассматривалось с какой-то точки зрения как естественное в той или иной армии, вступившей в Германию.

О. БУДНИЦКИЙ - Ну, я говорю о цифрах, потому что их всегда сравнивают, всегда хотят, так сказать… В любой армии это, конечно, как преступление рассматривается, безусловно, и в Красной Армии, и в союзных армиях, и везде. С другой стороны на это зачастую закрывали глаза в большинстве случаев. Ещё раз хочу сказать, что те 14000 дел, которые прошли через американскую военную юстицию, да, это верхушка айсберга. Конечно, их было гораздо больше. Особенно «отличились» в кавычках французы, и речь идёт о штурме Штутгарта. Там были эпизоды, которые сопоставимы с тем, что творилось в Берлине в период с конца апреля до начала мая. В меньшей степени отличились британцы как раз, у них этого меньше есть. Но сказать тут о другом: если мы говорим о такой специфической сфере, как всякие такие сексуальные отношения и вещи, то в отличие от советских солдат, союзные солдаты имели возможность, имели отпуска, увольнительные, системы секс-индустрии.

С. БУНТМАН - Напряжение было не такое у них.

О. БУДНИЦКИЙ - И кроме того, когда они пришли в Германию, у них было за что купить немецких женщин. У них были шоколад, сигареты и другие товары стандартные на чёрном рынке. Прошу прощения за такие детали, это я беру из литературы соответствующей американской и из воспоминаний американских солдат, переспать с женщиной стоило 3 сигареты. Были такие ставки в 45, во всяком случае, году. Сигареты опять-таки не означает, что все женщины курили, это был ходовой товар на чёрном рынке.

С. БУНТМАН - Ну это разменная монета, сигарета.

О. БУДНИЦКИЙ - Так что, увы, это была такая ситуация и впоследствии немцы зло говорили, что немецкая армия сопротивлялась 5 лет, а немецкие женщины 5 минут, но я тут не обсуждаю проблемы морали, когда женщина сталкивается с человеком с ружьём, с ружьём – это, конечно, условно, это мог быть автомат или пистолет, то выбор очень ограничен, скажем так. Это один момент. Второй момент, особенно это касалось непосредственно после окончания войны, та ситуация голода и так далее, она, в общем, толкала многих женщин на панель. Это уже немножко другая история, история послевоенного времени. Можно привести массу других, увы, ужасных примеров, которые содержатся в записках наших, повторяю, военнослужащих и наших военных корреспондентов или политработников. Василий Гроссман описывает жуткую сцену, когда насилуют кормящую мать в сарае, и родственники приходят к насильникам и просят, чтобы сделали перерыв, потому что плачет ребёнок, пришло время кормить. Или Евгений Плимак вспоминает, что в одном доме он обнаружил плачущих родителей около пятнадцати или шестнадцатилетней девушки, которую изнасиловали и прострелили, как он пишет, пуля прошла недалеко от сердца, она жива, у него нет возможности ехать вперёд что-то сделать, и он оставляет записку, что первый же военнослужащий Красной Армии, который придёт, он, значит, должен оказать помощь и отправить в госпиталь, но вряд ли это случилось, увы, хотя всякие чудеса бывали. Знали ли на самом верху? Конечно, знали. Конечно, знали. Так, например, 17 марта 45 года Берия доносил Сталину и Молотову, что многие немцы – так он писал – заявляют, что в Восточной Пруссии все оставшиеся в тылу Красной Армии немецкие женщины изнасилованы боцами Красной Армией.

С. БУНТМАН - Ну, все.

О. БУДНИЦКИЙ - Я цитирую товарища Берия. И далее он приводит некоторые конкретные... заявляют немцы, пишет… конкретные примеры: на одном из сборных пунктов сотрудники НКВД обнаружили троих немецких женщин и 12 детей с перерезанными лучезапястными, короче говоря, с попыткой вскрыть вены, и, что показала одна из женщин – когда передовые части Красной Армии ворвались в местечко, красноармейцы вытащили её во двор, где она была изнасилована поочередно двенадцатью солдатами. Другие солдаты тем временем насиловали её соседок. В ту же ночь в подвал ворвались шестеро других солдат, которые изнасиловали женщин на глазах детей. 5 февраля насильников было трое. 6 февраля 8 пьяных солдат не только изнасиловали, но и избили женщин и так далее. И как опять-таки из той же докладной Берии, под воздействием немецкой пропаганды о том, что Красная Армия сделается немцами, и, увидев действительно издевательство над нами, мы решили покончить жизнь самоубийством, для чего пытались перерезать вены и так далее. Это то, что легло на стол Сталину непосредственно. Вот такая была прискорбная история.

С. БУНТМАН - Когда-то это прекратилось?

О. БУДНИЦКИЙ - Да, это прекратилось приблизительно с середины мая 45 года. Меры стали принимать, как я уже сказал, в конце января - начале февраля.

С. БУНТМАН - Начали принимать уже, да?

О. БУДНИЦКИЙ - Да, начали принимать на уровне фронтов. Конечно, сбили эту волну, но далеко не полностью. Опять же сошлюсь на Григория Померанца: «Никакой Сталин не мог остановить армию». Опять-таки, когда мы говорим «армия», это очень широкое обобщение, понимаете. Вот там, эти делают, все делают. Эта делала какая-то группа людей, их было немало, к сожалению, но это не большинство армии. И в армии были те, кто принимал меры, пытался это остановить. Надо сказать, что отношение было очень двойственным. С одной стороны, боролись, принимали меры. С другой стороны, вот Лев Копелев, который пытался остановить эти безобразия, его арестовали. За что? За буржуазный гуманизм. Он в итоге получил 10 лет лагерей. Майор Лев Копелев, на самом, так сказать, конце войны. И были другие, например, Николай Иноземцев записывает слова своего товарища, погибшего в апреле 45 года, Николая Сафонова: «Мне не жалко немцев, но они позорят армию». Давид Самойлов был убеждён, что Сталин специально это разрешил, чтобы армия, как он пишет, «не одержала моральной победы». Я думаю, что дело здесь не в этом, очень сложная конструкция.

С. БУНТМАН - Это сложноватая, да.

О. БУДНИЦКИЙ - Я цитирую, опять-таки Давида Самойлова, думаю, что это усложнение ситуации. «В армии были очень разные люди. Сталин говорил чехословацким коммунистам, югославским коммунистам, что не думайте о Красной Армии идеально, там много уголовников, там самые разные люди» и так далее. Списывать всё на уголовников не приходится. Уголовников мы точно знаем сколько было в армии за всё время войны – 212 с чем-то тысяч. Это не критическая масса. Не все эти уголовники были в Германии, хотя влияние, конечно, какое-то было. Люди были очень разные, очень разной культуры, очень разных представлений. И очень разной морали. Война никого не делает лучше, так. Есть у нас очень, с моей точки зрения, неверная и вредная мысль, что война привела к некоему очищению, что люди стали лучше. Люди стали хуже. Война никого не делает лучше. И это следует иметь в виду. В армии было, наверное, большинство в это время людей, которые были призваны с оккупированных территорий, которые пережили Бог знает что. В армию призывали немедленно освобождённых из концлагерей военнопленных. Призывали остербайтеров, освобождённых тоже из трудовых лагерей. В общем, публика была очень разная и обобщать это, конечно, не следует.

С. БУНТМАН – Потом есть такая вещь немаловажная, как тяжело, даже если ты в абсолютном сознании, даже ты категорически против этого, как тяжело сопротивляться собственным товарищам, тем, кто находится рядом.

О. БУДНИЦКИЙ - Есть элемент, да, влияния.

С. БУНТМАН - Особенно это, нет, среда совершенно агрессивная, среда направленная, с которой ты связан массой нитей, и вдруг здесь ты станешь совершенно другим. Это тоже, особенно для молодых, это невероятная тяжесть, психологическая тяжесть.

О. БУДНИЦКИЙ - Это один из моментов, безусловно. Когда был намечен чётко поворот в сторону прекратить месть и всё такое прочее. Это, конечно, статья Александрова 14 апреля 45 года в «Правде». Товарищ Эренбург упрощает направленное против публицистики Эренбурга, Эренбург продолжает писать, что немцы – это одна банда, и виселица в Берлине, и прочее, и прочее. Так, с одной стороны он писал, что мы не должны насиловать, убивать и так далее, и так далее, гражданское население, скажем так, но в то же время эта пропаганда ненастий продолжалась, и статья Александрова 14 апреля давала сигнал. 20 апреля вышел приказ Сталина о том, что надо это прекратить. Тоже интересная мотивировка, там нет никаких моральных осуждений, там идея такая, что это усиливает сопротивление немцев, что было чистой правдой. Немцы всё это знали, конечно, и надо сказать…

С. БУНТМАН - Кстати говоря, вот эти самые немецкие распоряжения, о которых мы говорили, они тоже прагматическими соображения были, что это портит немецкой армии, немецкого населения.

О. БУДНИЦКИЙ - Совершенно верно. Уже стали думать о будущем устройстве мира. Кроме того, это было весьма, с точки зрения практической, нужно было остановить. Естественно, когда такие массовые вещи происходят, колоссальный рост вен. заболеваний. По первому Белорусскому фронту с февраля по март 45 года в 4 раза, в 4. Дальше у меня, к сожалению, статистики нет, но я думаю, что было не лучше, если не хуже и, конечно, это надо было прекращать и думать о послевоенном опять-таки устройстве и о том, что с Германией надо что-то делать, Германией нужно управлять и управлять совсем по-другому. Вот тогда появляются и полевые кухни, тогда появляется эта идея – мы пришли к вам с миром, но хотя армию остановить было тяжело. Пик изнасилований – это Берлин. Это примерно с 25-26 апреля до 5 мая.

С. БУНТМАН - Ну да, вот такое случилось.

О. БУДНИЦКИЙ - Всё. После этого стали жёстко закручивать гайки, как пишет тот же Григорий Померанц, так обобщенно: «за немку стали давать 5 лет, за чешку – 10». И постепенно армию вернули, так сказать, в русло нормальной воинской дисциплины.

С. БУНТМАН - Буквально меньше минуты обобщим, каждый раз спрашивают, какова цель вашего исследования? Опорочить победу? Кому это нужно сейчас? Давайте повторим всё-таки.

О. БУДНИЦКИЙ - Ещё раз я повторю. Правда никому во вред не шла. У нас 67 процентов населения, считает, что мы не знаем всей правды о войне. Когда люди узнают эту правду, она не всем нравится. Если мы хотим понять не только историю, если мы хотим понять настоящее, если мы хотим понять какие-то отношения между странами и отношение стран к своей истории, мы должны знать, что было на самом деле. Сделать вид, что, если мы об этом не говорим, этого не происходило и никто об этом не знает, это нелепо, мы сами загоняем себя в угол, и, в общем, такая наша работа историков – рассказать, как было в действительности.

С. БУНТМАН - Олег Будницкий, программа «Не так».

 
 
©1997-2010 Радиостанция "Эхо Москвы"


 
 
 
 







Russische Sprache



Echo von Moskau 07/03/2010 "Nicht so" mit Oleg Budnitsky: Der Große Vaterländische Krieg - Tagebücher der Soldaten
 
Echo von Moskau 10.07.2010 "Nicht so" mit Oleg Budnitsky: Sexuelle Verbrechen der Wehrmacht 
Echo von Moskau 17.07.2010 "Nicht so" mit Oleg Budnitsky: Rache: Rote Armee in Deutschland 

 











Datum: 07/03/2010 14:08
Thema: Der Große Vaterländische Krieg: Tagebücher der Soldaten
Übertragung: Nicht so
Blei: Sergey Buntman
Gast: Oleg Budnitsky
Rekord: herunterladen (10.8 MB) anhören (47:24)

Der Große Vaterländische Krieg: Tagebücher der Soldaten





S. BUNTMAN: Wir setzen unsere Programme zusammen mit der Zeitschrift „Knowledge is Power“ fort und werden ab heute und an drei Samstagen Programme mit Oleg Budnitsky haben. Guten Tag. 

O. BUDNITSKY: Hallo. 

S. BUNTMAN: Und heute haben wir beschlossen, eine solche Art von Bericht über Ihre Arbeit zu erstatten, Oleg, in letzter Zeit, weil wir uns seit einiger Zeit nicht mehr kennengelernt haben. 

O. BUDNITSKY: Nun, ein Jahr. 

S. BUNTMAN: Ja. Und hier, über die geleistete Arbeit und gerade im Zusammenhang mit dem Zweiten Weltkrieg, wird es mehrere Programme zu verschiedenen Themen geben, die irgendwie miteinander konvergieren. Heute werden wir mit Soldatentagebüchern beginnen. Sofort eine Frage aus dem Internet, sagt ein Lehrer aus Pensa sofort (ich lese ein paar Fragen von ihm): „Das Soldatentagebuch aus dem Zweiten Weltkrieg ist jetzt tatsächlich eine Museumsausstellung. Was ist das Schicksal der Tagebücher der Soldaten, die auf dem Schlachtfeld gefallen sind? (Ich werfe sofort alle Fragen). War es wahrscheinlicher, Tagebücher für Offiziere zu führen? Sie haben im Durchschnitt wahrscheinlich ein höheres Bildungsniveau. “ Und die nächste Frage kam von ihm: „Gab es Fälle, in denen ein Soldat strengen Disziplinarmaßnahmen ausgesetzt war, um geheime Informationen in ein Tagebuch zu schreiben? Wurden Tagebücher verboten? Wie lauteten diesbezüglich die Befehle bei den Deutschen und bei der Roten Armee? Inländische Probleme. War es in der Armee möglich, ein Notizbuch zu finden, einen Bleistift, um ein Tagebuch zu führen? Wo hast du die Tagebücher aufbewahrt? “Im Allgemeinen danke ich sofort dem Lehrer aus Pensa. 

O. BUDNITSKY: Nun, solche beruflichen Probleme. 

S. BUNTMAN: Ich habe viele gute Fragen skizziert, echte. 

O. BUDNITSKY: Richtige Fragen, ja. Dann lassen Sie uns diese Fragen sofort beantworten, und wir werden antworten, zumal ich tatsächlich viel darüber reden wollte. Es gab also keinen speziellen Befehl, der das Führen von Tagebüchern untersagte. Auf jeden Fall konnte ich es nicht finden.Es gab allgemeine Anordnungen zur Geheimhaltung. Und natürlich war das Führen von Tagebüchern ein klarer Verstoß gegen die Datenschutzbestimmungen. Und jeder wusste davon, dass Tagebücher nicht geführt werden sollten. Aber zum Glück für Historiker in Russland gibt es keine Befehle, die nicht verletzt oder auf andere Weise interpretiert werden. Und die erhaltenen Tagebücher sind in der Tat Museumsausstellungen, von denen es nur sehr wenige gibt. Auf jeden Fall gibt es nur sehr wenige, die veröffentlicht wurden oder die ich in privaten, normalerweise privaten Archiven gefunden habe. 

Und in der Praxis, wiederhole ich, war es anders. Einige führten Tagebuch auf getrennten Blättern und versteckten sich vorsichtig. Andere führten ganz offen und darüber hinaus wussten die Behörden Bescheid. Und selbst hier werde ich ein Beispiel mit dem riesigen Tagebuch von Vladimir Gelfand geben, das unglaublich umfangreich ist. Zum Beispiel wurde ihm vom Kommandanten geraten, ein Tagebuch zu führen, nicht mit einem chemischen Bleistift, sondern einfach, weil es besser aufbewahrt werden würde. Und der politische Ausbilder empfahl sogar, was genau in das Tagebuch geschrieben werden sollte. 

S. BUNTMAN: Hmm? 

O. BUDNITSKY: Ja. Es gibt einen so lustigen Moment, dass ich mir erlauben werde, diesen Eintrag zu zitieren: „Der politische Ausbilder hat mir gesagt, wie man ein Tagebuch führt. Nach dem Vorfall, als er verschiedene Dummheiten entdeckte, die versehentlich im Tagebuch auftauchten, schreibe ich jetzt, wie mir der politische Ausbilder sagte. Er sagt, dass Sie im Tagebuch nur über die Arbeit der Firma schreiben sollten, über den Verlauf der Kämpfe, über die geschickte Führung des Teams der Firma, über Gespräche mit Soldaten, die vom politischen Ausbilder geführt werden, über Reden über die Gespräche der Roten Armee und so weiter. Also werde ich weiter schreiben. “ Dann gibt es eine noch überraschendere Aufzeichnung: „Nachts hat mich der politische Ausbilder auch heute Nachmittag verbrannt. Ich bin jetzt aus meinem Graben zum Mörserplatz herausgekommen (und er ist der Mörser). Das ist vielleicht noch bequemer für mich. Ich bin begeistert. Wenn es nicht den politischen Ausbilder gäbe, wer würde meine Handlungen leiten? "Nun, der Eindruck ist, dass etwas mit dem Kopf einer Person passiert ist - na ja, wenn nicht Quetschung, dann ... 

S. BUNTMAN: Oder er schreibt speziell für den politischen Ausbilder. 

O. BUDNITSKY: Das stimmt. Nach 2 Wochen erscheint eine Aufzeichnung: "Zum ersten Mal habe ich sie offen niedergeschrieben, weil ich den politischen Ausbilder losgeworden bin, als er angegeben hat, wie man ein Tagebuch schreibt und was man darin schreibt." Nun, dann geht derselbe Unsinn weiter, der in der Tat Unsinn in Anführungszeichen ist und der für uns am interessantesten ist. Aber das war natürlich nicht akzeptabel für den politischen Ausbilder und für die übrige Öffentlichkeit, die damit beauftragt waren, die Ansichten von Soldaten und Unteroffizieren zu überwachen. Gelfand war zunächst ein gewöhnlicher, dann ein Leutnant. 

Nehmen wir an, Irina Dunaevskaya hat kürzlich ein Tagebuch veröffentlicht, eine Militärübersetzerin. SMERSH-Mitarbeiter haben mehrmals mit ihr über das gesprochen, was sie dort schreibt. Sie zeigte ihren Notizen, dass sie sehr kurz und wörtlich sind und es keine Teilenummern, keine Versetzungen gibt, das heißt, es gibt nichts Vergleichbares. Und im Allgemeinen hinken sie ihr irgendwie hinterher. Nun, schreiben - schreiben. 

Also war es eigentlich anders. In einigen Fällen war es völlig verboten. Private Vasily Tsymbal zum Beispiel führte von 1945 bis 1946 ein Tagebuch, auch ganz offen, niemand hat ihm jemals Fragen gestellt. So geschah es auf unterschiedliche Art und Weise, aber in der Regel wurde die Aufnahme verboten. 

Wie oft hat jemand ein Tagebuch geführt, Offiziere oder Privatpersonen? Nun, wissen Sie, es gibt keine solchen Statistiken. Ich kann nur folgendes sagen: Wenn die Privaten Tagebücher führten, befanden sich diese Privaten in der Regel dennoch nicht im Graben an der Front, weil es sehr schwierig, wenn nicht unmöglich war. Es gab Zeiten, in denen die Leute zwar direkt an den Kämpfen an der Front teilnahmen, aber häufiger handelt es sich beispielsweise um einen Signalmann, der dennoch ein wenig getrennt ist und eine etwas andere Funktion hat als anzugreifen. Oder ist es ein Übersetzer oder so etwas. Dies bedeutete nicht, dass diese Leute in einer Art garantierter Sicherheit waren. Das ist völlig falsch. 

Zum Beispiel wurde Irina Dunaevskaya, eine Übersetzerin, die im Prinzip im Hauptquartier saß und zuerst die Geheimdienste oder die politischen Propagandaagenturen unter den feindlichen Truppen durchlief, glücklicherweise mehrere Male leicht verwundet. Fast alle, die Tagebücher führten, jedenfalls die Tagebücher, über die ich heute sprechen werde, waren alle zu unterschiedlichen Zeiten und in unterschiedlichem Ausmaß verletzt. Jemand ist schwer, jemand ist leicht, aber im Allgemeinen wurden alle in dem einen oder anderen Ausmaß verletzt, und jeder musste in bestimmten Situationen tatsächlich direkt an Kämpfen mit dem Feind teilnehmen. Mit einem Gewehr oder mit einem Sturmgewehr oder mit etwas anderem in der Hand. 

Die Tagebücher derer, die in der Infanterie oder in der Artillerie waren, aber als Späher, das ist ein einzigartiges, sagen wir mal Geschäft, hier sind 2 Tagebücher von solch kleinem, aber äußerst informativem, äußerst interessantem Ausmaß in meine Hände gekommen. Tagebuch von Boris Komsky, Sergeant, dann am Ende des Krieges Leutnant und das Tagebuch von Pavel Elkinson. Möge Gott ihnen Gesundheit gewähren, hallo, lebt einer in der Stadt Lemberg, der andere in der Stadt Saporoschje, Veteranen des Großen Vaterländischen Krieges. 

Was haben sie geschrieben und wie haben sie geschrieben? In der Tat, Notizbücher und Tinte - es war alles ein Mangel, es war nicht einfach, und Gott weiß, was sie geschrieben haben. Einige selbst gemachte Sachen, einige getrennte Blätter wurden zusammengenäht. Oder sagen wir, Vasily Tsymbal, sein Tagebuch ist absolut verblüffend - ich kann nichts dazu sagen. Evgeny Tsymbal, Direktor, gab mir die Tagebücher seines Vaters, um sie zu beobachten und mit ihnen zu arbeiten. Dies sind 12 Bücher von so detaillierten, handgeschriebenen in kleiner Handschrift. Er führte sie zuerst in einigen Büchern auf der Rückseite von Protokollen an, einige richterliche Entscheidungen der Kuban-Kosaken-Truppen der vorrevolutionären. 

S. BUNTMAN: Oh mein Gott, ja. Das ist irgendwo gefunden, oder? 

O. BUDNITSKY: Nun, er kam im Allgemeinen aus Jeisk und begann im Kuban zu kämpfen. Es gab so eine besondere Partisanenabteilung, aber es war so merkwürdig, dass wir sozusagen hinter uns über die Front stürmten. Nun, dem Tagebuch zufolge stellte sich heraus, dass die Hauptaufgabe offen gesagt nicht darin bestand, den Feind sozusagen zu treffen. 

Dann kommt er nach Deutschland und findet dort auch schon einige Bücher, auch einige speziell auf Deutsch vorbereitete, vorgenähte Protokolle und einen solchen gotischen Typ, den er auch auf den Rücken schreibt. Also das hier, die Textur selbst - es ist äußerst interessant. 

Also schrieben sie mit Tinte und schrieben mit Bleistiften. Tinte war knapp, sie wurden irgendwie abgebaut, sie wurden übrigens oft gestohlen. Einige Einträge wie "ink, disgrace" wurden mir heute gestohlen und so weiter und so fort. 

S. BUNTMAN: Ein einfacher Bleistift wird in dieser Zeit stark zerstört? 

O. BUDNITSKY: Es kommt darauf an. Es kommt darauf an, wie es gelagert wurde. Bei normaler Lagerung mehr oder weniger gut lesbar. 

S. BUNTMAN: Ah, unter normalen Lebensbedingungen? 

O. BUDNITSKY: Ja, ja. 

S. BUNTMAN: Nun, wenn es irgendwo im Schrank ist, in der Schublade. 

O. BUDNITSKY: Nun, die Mäuse haben nicht gegessen, sind nicht geflutet, es gab keine Temperaturabfälle. Im Allgemeinen, in Bezug auf die Aufbewahrung von Archivdokumenten im Allgemeinen, also in privaten Archiven ist dies im Allgemeinen ... Nun, ein privates Archiv ist ein starkes Wort. Wenn jemandes Zuhause unter normalen Bedingungen irgendwo gelagert wurde, bleibt dies im Allgemeinen vollständig erhalten. 

Wer hat die Tagebücher geführt? Die Frage war nicht, in welchen Reihen oder Reihen sich die Soldaten befanden, sondern auf welchem ​​Bildungsniveau und in welcher allgemeinen Kultur. 

S. BUNTMAN: Und dazu eine Angewohnheit. Es ist eine Angewohnheit, im Allgemeinen zu schreiben. 

O. BUDNITSKY: Das stimmt. 

S. BUNTMAN: Es ist während des Krieges passiert. Nein? 

O. BUDNITSKY: Ja, es ist passiert und ich werde jetzt darüber sprechen, aber in großem Umfang wurden natürlich Tagebücher von denen geführt, die sie vor dem Krieg geführt haben oder die, sagen wir, auf eine Art kreative oder auf jeden Fall intellektuelle Arbeit vorbereitet waren . Zum Beispiel führte Irina Dunaevskaya seit ihrer Kindheit ein Tagebuch und zerstörte es dann leider (sie schreibt selbst darüber), bevor sie zur Miliz aufbrach. Dann führte sie ein Tagebuch in der Belagerung des Winters. Sie kehrte von der Miliz zurück, sie wurde geschickt und sie überlebte den Blockadewinter in Leningrad, führte ein Tagebuch, bevor sie bereits zur Armee aufbrach. Sie hat ihn wieder zerstört. Glücklicherweise behielt sie ihre Notizen, Militärunterlagen von 1942 bis 1945, aber als sie anfing zu entziffern, wie sie selbst in den späten Achtzigern, in den Neunzigern, schrieb, verstand sie selbst nicht viel darüber, was vor sich ging Rede. Aber im Allgemeinen wurde es restauriert und kommentiert und dieses Jahr vergriffen. 

S. BUNTMAN: Und wer hat es veröffentlicht? 

O. BUDNITSKY: "ROSSPEN." Dort in der Serie gibt es solche "Am Rande des Krieges." Obwohl ich nicht ganz verstehe, warum dies ein Straßenrand ist. 

S. BUNTMAN: Wahrscheinlich ist es nur die Straße. 

O. BUDNITSKY: Dies ist die Straße und die Hauptstraße. Von Leningrad bis Königsberg, außerdem im Geheimdienst oder in der politischen Abteilung für die Arbeit mit Truppen und der feindlichen Bevölkerung. Also, sagen wir mal, David Kaufman führte weiterhin ein Tagebuch, das bereits vor dem Krieg sein erstes Gedicht veröffentlicht hatte, und veröffentlichte anschließend wahrscheinlich einige Gedichte, die zu den besten gehören, die über den Krieg geschrieben wurden. Ich denke, dass Literaturwissenschaftler bereits verstanden haben, wovon ich rede, David Samoilov. 

S. BUNTMAN: Ja. 

O. BUDNITSKY: Und es war für ihn selbstverständlich, dass er in den 30er Jahren Tagebücher geführt hat, er hat sie weiterhin im Krieg geführt, obwohl sie, sagen wir, nicht systematisch sind und es gibt, abgesehen von den Aufzeichnungen, was er gesehen hat und woran er teilgenommen hat Es gibt viele allgemeine Diskussionen über Literatur, na ja, was ganz natürlich ist. 

S. BUNTMAN: Das ist normal. Dies ist ein normales Tagebuch. 

O. BUDNITSKY: Eigentlich fast alles ... Nun, wie soll ich sagen? Die Tagebücher waren sehr unterschiedlich und fast alle, die das Tagebuch führten, beendeten entweder 10 Klassen, es gibt praktisch keine Ausnahmen, oder sie waren Studenten, die zur Armee eingezogen wurden. Einige vor dem Krieg, als sie alle möglichen Verzögerungen annullierten und von Massen von Menschen in die Armee aufgenommen wurden. Nehmen wir an, ein Student der Armee, Nikolai Inozemtsev, begann, ein Tagebuch zu führen und führte während des gesamten Krieges ein Tagebuch an der Front. Anschließend veröffentlicht, schrieb der gleiche Sergeant Nikolai Inozemtsev, dann wurde der Vorarbeiter Akademiker Nikolai Nikolaevich Inozemtsev, eine Menge Dinge, aber in einem anderen Genre. Einschließlich verfasste Reden für Leonid Iljitsch Breschnew. Aber sein Terminkalender ist natürlich erstaunlich interessant. 

Fast jeder, der Tagebücher führte, wollte in Zukunft etwas schreiben und betrachtete viele Tagebücher als Material für zukünftige Arbeiten. Sagen wir, Vasily Tsymbal, der, den ich bereits erwähnte, ist der älteste, er war der Direktor der Jeiskischen Pädagogischen Schule vor dem Krieg und zu Beginn des Krieges. Er unterrichtete Literatur, las Gedichte brillant, dort waren alle Mädchen in der Stadt verrückt nach ihm, so laut Familienlegenden, und sein umfangreicher Briefwechsel mit verschiedenen Damen, den er während des Krieges führte, mit Kollegen und Studenten. Und er hat sogar ein paar Opusse nach Gorki geschickt. Nun, Gorki fand sie nicht besonders gut und sein Tagebuch ist eine solche Chronik. Jetzt schreibt er alles, alles überhaupt. Das ist, was er gegessen hat, wie er geschlafen hat, welchen Traum er gesehen hat, was sich anhört. Nun, das ist alles. 

S. BUNTMAN: Nun, das ist großartig. Solch ein Detail - es zahlt sich einfach durch das Leben, die Geschichte und uns aus. 

O. BUDNITSKY: Natürlich, natürlich. Das heißt, sagen wir, es ist völlig unmöglich zu veröffentlichen, denn das ist doch keine Lektüre für Profis, oder? Aber einige Fragmente sind äußerst interessant. Oder jetzt Vladimir Gelfand, den ich erwähnte, der er sein würde ... Er war noch ein Junge, er wurde von der Schule an in die Armee eingezogen, durchlief den gesamten Krieg und diente in Deutschland in unseren Besatzungstruppen bis 1946. Aber er war völlig graphomanisch, nur ein absoluter Graphomane. Er schrieb die ganze Zeit, überall. Das heißt, hier schreibt er: „Ja, jetzt ist die Muschel gefallen, aber auf der anderen Seite des Grabens. Hier wurde er getötet und ich lebe. “ Und er schreibt weiter. Fiktion. Ich werde nicht übertreiben, es gibt solche. 

S. BUNTMAN: Das ist verständlich, ja, ja, ja. 

O. BUDNITSKY: Und er führte jeden Tag ein Tagebuch mit den seltensten Pässen. Es hat einfach ein riesiges Volumen. Die Deutschen übersetzten es aus der Ferne ins Deutsche. In russischer Sprache ging er nicht aus, sondern ist auf der Website online. Und früher oder später bekommt jeder einen Hinweis: "Vielleicht schreibe ich etwas." Hier, wunderbar mit Irina Dunaevskaya, die anscheinend nichts schreiben würde, führte sie einfach ihr ganzes Leben lang ein Tagebuch und fuhr fort. Hier schreibt sie: „Wenn ich verkrüppelt bin, werde ich nicht arbeiten können, ich werde ein Buch über mich selbst schreiben, ein gewöhnliches Mädchen, das zwischen den Kriegen aufgewachsen ist und am Vaterländischen Krieg teilgenommen hat. Ich weiß, dass ich es schaffen kann. “ Nun, das Mädchen war nicht ganz gewöhnlich. Kaum an allen Fronten des Großen Vaterländischen Krieges ... 

S. BUNTMAN: Nun, das ist so ein Bild. Und eine solche Selbstdarstellung ist für viele Menschen sehr interessant. 

O. BUDNITSKY: Nun ja. Das hat mich beeindruckt. Ein paar Seiten zuvor gab es eine solche Aufzeichnung. Sie liest in ihrer Freizeit in Chateaubriand und ärgert sich, dass sie in der russischen Übersetzung lesen muss, dass er sie auf Französisch nicht bekommen kann. 

S. BUNTMAN: Ja. 

O. BUDNITSKY: Nun, so ein einfaches gewöhnliches Mädchen. Nun, sie war Studentin von Filfak an der Leningrader Universität, dann wurde sie Orientalistin. Hier, der anscheinend nichts schreiben würde, war der einzige Sergeant Paul Elkinson. Er begann sein Tagebuch am 28. August 1944 zu einem ganz bestimmten Anlass. Ich zitiere: „Endlich ist der lang ersehnte Tag der vollständigen Vertreibung der Deutschen aus unserem Land auf unserem Frontsektor gekommen. Hier ist es ein Teich, hier ist es die Grenze. Nur 6 Tage sind vergangen, seit wir vorankommen. Wie viel wurde getan. Bessarabien wurde vollständig geräumt, der Frieden mit Rumänien wurde geschlossen, morgen werden wir die Grenze überqueren. Habe ich jemals gedacht, dass ich ins Ausland gehen müsste? Es stellte sich heraus, dass ich musste. Ich möchte mich gerne an alles erinnern, was ich gesehen und kurz niedergeschrieben habe, da dies im Leben nur einmal vorkommt. " Notizen eines Touristen. 

S. BUNTMAN: Volles Bewusstsein. 

O. BUDNITSKY: Ja. Notizen eines Touristen. Das ist also derselbe Tourist, nur der Tourismus war mit dem höchsten Grad an Gefahr, den er von August 1944 bis Mai 1945 in Rumänien, Bulgarien, Jugoslawien, Ungarn und Österreich besuchte. 

S. BUNTMAN: Also? 

O. BUDNITSKY: Und er hat seine Eindrücke und Abenteuer aufgezeichnet. Nun, gelinde gesagt, Abenteuer, denn es gibt Notizen von wunderbarem ungarischen Wein, durchsetzt mit Notizen, dass der Geheimdienstchef, mit dem er vor einer Minute gesprochen hat, neben ihm getötet wurde.Und er ist eine solche Person, die anscheinend nicht zum Nachdenken neigt, es gibt nicht viele Überlegungen und Emotionen, sondern mehr Informationen und Eindrücke über die Welt um ihn herum. Plötzlich bricht er aus: "Wann wird es enden?" 3 Jahre und jeden Tag töten sie jemanden in meiner Nähe und jetzt, wann sind Sie dran? “Das heißt, er ist dran. Es durchbrach plötzlich das, was man nennt. 

S. BUNTMAN: Worüber wird normalerweise nicht besonders geschrieben ... 

O. BUDNITSKY: Nein. Nun, sie schreiben. 

S. BUNTMAN: Nun, schreibe immer über dich selbst, das kann ich dort jeden Tag. Nun, darüber weiß ich nicht, ob sie darüber schreiben? 

O. BUDNITSKY: Sie schreiben und schreiben. Die Leute wissen das, aber es kommt auch auf die Person und die Stimmung an. Naja, sagen wir, derselbe Gelfand, er hat sich die ganze Zeit über das Leben beschwert - es war nicht so, dass sie ihn mit dem Befehl umgangen haben, und dort haben sie ihn auf jede mögliche Weise beleidigt. Aber davon war er absolut überzeugt, dass er nicht getötet werden würde. "Jetzt bin ich sicher, dass mir nichts passieren wird." Und nichts ist passiert. Hier erstaunlicherweise.Außerdem, sage ich, sitzt er in einem Graben, Muscheln werden herumgerissen, und jetzt sitzt er, schreibt ein Tagebuch, dann schrieb er dort neben einem Tagebuch 10 Briefe pro Tag an Verwandte, Bekannte und so weiter. Das sind die Dinge. Aber einige Leute, besonders nach der Wunde, hatten das Gefühl, dass ihnen das passieren könnte ... 

S. BUNTMAN: Ja, sie waren da.

O. BUDNITSKY: Ja, das verändert den Ton ein wenig. Und einige schreiben hier, Boris Komsky in dieser Schlacht, als er verwundet wurde (dies war übrigens auf der Kursker Böschung), sie warfen ihn sofort in die Schlacht. Auch eine merkwürdige Geschichte. Er absolvierte die Oryol-Mörserschule, aber das war es - die Schule befand sich natürlich nicht in Orel, sondern in Chemkent zu dieser Zeit. Am Tag vor den Abschlussprüfungen wurden sie geladen und nach Kursk geschickt, ohne Titel zuzuweisen. Hier wurden sechs Monate Menschen unterrichtet. Ich verstehe natürlich, dass wahrscheinlich jeder gezählt hat, aber trotzdem musste es eine staatliche Bedeutung geben? Warum es nötig war, fast fertig ausgebildete Offiziere zu haben ... 

S. BUNTMAN: An Privatpersonen senden.

O. BUDNITSKY: Ja. Nun, sie wurden Sergeants zugewiesen und in einen Fleischwolf geworfen. Nun, fast jeder ist gestorben. Fast jeder starb, und sein Tagebuch, dieses August-Tagebuch von 1943, ist nur eine Chronik des Todes seines Regiments. Als kombiniertes Bataillon, Kompanie und alles aus dem Regiment wurde, blieb niemand übrig. Diejenigen, die verwundet und nach hinten evakuiert wurden, blieben am Leben. Und der Rest ist komplett gestorben. Und jeden Tag sind diese Aufzeichnungen, die sie getötet haben. Ohne Emotionen sagt er einfach: "Siehe, sie haben dies, das, das getötet." Er bricht erst durch, wenn er bereits im Krankenhaus ist, ein Freund kommt zu ihm, entweder aus einem Nachbarort oder der ebenfalls verletzt angekommen ist und erzählt, wer gestorben ist, einschließlich seiner engen Freunde. Und er hat nur einen Schrei von Herzen, er listet ihre Namen auf: „Nun, wie?“ Und dies sind natürlich emotionale Momente, die mit dem Tod von Freunden und dem Gefühl verbunden sind, dass Sie selbst getötet werden können.Naja, schreibt er, naja, das ist natürlich eine Nachbesserung, als er verwundet wurde und sie irgendwie aus der Schlacht herauskrochen, und er schreibt, dass er vollkommen bereit für den Tod war, weil diese Schlacht bereits seine letzte war.

Also waren die meisten Leute diejenigen, die Tagebücher führten, im Allgemeinen nicht einfach, sagen wir mal so. Einerseits waren sie gewöhnliche Sowjets, sie sind alle absolut sowjetische Staatsbürger, egal wie kritisch sie für die umgebende Realität sind. Und es war schwer, nicht kritisch zu sein, wenn man bedenkt, womit sie ständig konfrontiert waren. Sie sind also alle absolut sowjetische, absolute Patrioten, der Sache verpflichtet und spiegeln dennoch in ihren Tagebüchern wider, was wir sonst nirgendwo finden werden. 

S. BUNTMAN: Nun, hier werden wir zusammen mit Oleg Budnitsky sehen, was in diesen Tagebüchern 5 Minuten nach der Pause zu finden ist.
 

NEWS 

 
S. BUNTMAN: Wir setzen unser Programm fort und werden zusammen mit der Zeitschrift „Knowledge is Power“ über militärische Tagebücher, Tagebücher aus dem Großen Vaterländischen Krieg und dem Zweiten Weltkrieg sprechen. Oleg Budnitsky ist in unserem Studio, es gibt eine Videoübertragung auf der Webseite von Echo of Moscow. Sie können Fragen per Telefon +7 985 970-45-45 in Form von SMS stellen. Bitte warten wir auf Ihre neuen Fragen und Kommentare. Hier schreibt Kolya zum Beispiel mit uns. Er hat ein militärisches Tagebuch, das die Kämpfe für die baltischen Staaten und Polen beschreibt und das er veröffentlichen möchte. 


O. BUDNITSKY: Gut, großartig. Wenn Sie die Hilfe eines professionellen Historikers benötigen, lassen Sie es uns bitte 

wissen ... S. BUNTMAN: Kohl, seien Sie nicht schüchtern, schreiben Sie uns zum Beispiel eine Mail. 

O. BUDNITSKY: Ja, ja, ja, ich werde gerne dabei helfen und im Allgemeinen wieder ...

S. BUNTMAN: Schreiben Sie, wenn nötig, einfach eine Mail an unsere gemeinsame Adresse und teilen Sie mir mit, dass ich gesendet werden soll. Dort schreiben Sie, dass "dem Rebellen übergeben." Ich werde Oleg Budnitsky alles geben, was ich brauche. 

O. BUDNITSKY: Nun, Sie können Kontakt aufnehmen. 

S. BUNTMAN: Ja, natürlich, ja, ja, ja. Anton schreibt: "Deutsche Tagebücher wirken offener." Hast du es wahrscheinlich gelesen? Die Frage "Warum?" Von Anton. 

O. BUDNITSKY: Siehst du, Anton? Sie haben wahrscheinlich nicht alle Tagebücher gelesen, die unsere Soldaten geschrieben haben. Sie sind mehr als offen. Mehr als offen, heißt es dort, wovon natürlich keine Aufsichtsbehörde geträumt habe. Zum Glück haben sie diese Texte dann nicht gelesen. Ich werde jetzt einige Dinge zitieren, und Sie werden verstehen, wovon ich spreche.

S. BUNTMAN: Ja, ich würde gerne im zweiten Teil des Programms sehen, was gibt es eigentlich? Da eine Person auf verschiedene Arten schreibt, schreibt eine Person, was sie sieht, fällt manchmal auf, Sie haben wahrscheinlich bemerkt, dass die Person in die Klischees fällt, die sie gehört und gelesen hat, es gibt Zeitungen. Oder sind sie absolut spontane und originelle Tagebücher? 

O. BUDNITSKY: Wissen Sie, diese Klischees sind eher charakteristisch für Memoiren, die später geschrieben wurden und für verschiedene Interviews. Nicht für alle, aber für viele. Die Menschen haben schon so oft gehört, gesehen und gelesen, was über den Krieg bekannt sein soll, dass sie unabsichtlich damit beginnen, diese Briefmarken in ihren eigenen Texten zu verwenden. 

S. BUNTMAN: Das ist ein Beispiel dafür, wie man über dieses und jenes spricht.

O. BUDNITSKY: Ja. Und manche wollen einfach nicht über etwas reden. Manchmal aus einer tief verwurzelten Vorsicht auf genetischer Ebene, aus einer Art von Vorsicht oder aus anderen Überlegungen.

Wenn ein Mensch während des Krieges ein Tagebuch führt, weiß er, dass er jederzeit getötet werden kann, schreibt er auf ganz andere Weise. Und außerdem gibt es noch fast keinen Kanon. Sie versuchen, einen Kanon zu erstellen, der jedoch noch nicht festgelegt wurde. Die Menschen haben sich nicht etabliert, weil sie darüber schreiben, was sie sehen, was sie erleben. Das ist eine ganz andere Geschichte. Es ist eine ganz andere Geschichte, und wenn wir diese Lebensweise, diese Realitäten des Krieges, das, was gewöhnliche Soldaten erlebt haben, verstehen wollen, dann sind wir in offiziellen Berichten und Berichten, wir können etwas davon verstehen . Das ist aber nur der Tipp. Und sehr geglättet und gesalbt. Um klar zu machen, wovon ich spreche, zitiere ich ein Fragment aus einem wunderbaren, einfach erstaunlichen Tagebuch, einem Front-Line-Tagebuch, und das nennt Boris Suris das „Front-Tagebuch“. Es war ein sehr junger Mann,mit 18 in die Armee eingezogen, nachdem er den ganzen Krieg durchgemacht hatte. Er begann als Privatmann, stieg dann in den Rang eines Leutnants auf und war Militärübersetzer. In Odessa handelte er gegen den Willen seines Vaters an einer Kunstschule, er wollte Maler werden. Nun, dann wurde ich Kunstkritiker. Und es ist absolut erstaunlich. Erstaunlich in welcher Hinsicht? Sie erwarten eine solche Beobachtung nicht von einem so jungen Mann. Nun, vielleicht das Auge des Künstlers, ich weiß es nicht. So viel Witz und so viel Tiefe. Nun, ich zitiere. „Im Unterstand. Worte Surkov. Oh, diese Dichter, ich würde sie mitnehmen und sie mit uns in den Unterstand legen. Würde er dann schreiben, dass er sich in einem kalten Unterstand warm fühlt? Dummköpfe sind Dichter, die Romantik in einem Krieg suchen. Heute habe ich genug von dieser Romantik des Krieges gesehen. Die Romantik des Krieges ist eine Straße, die von Minen und Granaten gepflügt wird. Dies ist das Stampfen ungeschickter Soldaten durch mit Blut vermischten Schlamm. Dies sind verbrannte Tanker.Es ist ein rothaariger Deutscher mit einem zerrissenen Bauch und einem zerrissenen Penis. Es ist eine krumme Hand, die von Unbekannten oder betrunkenen Soldaten weggerissen wurde, die auf einen anderen Bogen schossen. " Es ist nichts zu tun: Der Krieg ist nicht derselbe, wie er beschrieben wird. “ Das finden Sie in den Tagebüchern der Soldaten. Dies sind die Realitäten des Krieges, da er in der Tat nicht appetitlich, romantisch oder köstlich ist.

Und worüber schreiben die Leute in Tagebüchern? Nun, sie schreiben über verschiedene Dinge. Sie schreiben über ihren eigenen militärischen Weg, und sie haben einige allgemeine Überlegungen, manchmal schreiben sie auf, was sie in den Zeitungen lesen oder im Radio hören. Er ist sehr daran interessiert, was im Westen passiert, wenn sich eine zweite Front öffnet, und dass einige Churchills Aussagen dort folgen. Das heißt, die Menschen sind sozusagen politisch gebildet. Aber 3 Hauptthemen - das habe ich kürzlich in meinen Memoiren des wunderbaren Nikolai Nikolaevich Nikulin, Sergeant Nikulin, gelesen, der den gesamten Krieg von Leningrad nach Deutschland durchgemacht hat. Dann Doktor der Kunstgeschichte und Kurator des niederländisch-deutschen Gemäldes der Eremitage. Er schrieb seine Memoiren im Jahr 1975. Es war eine solche Reaktion auf die offizielle Kriegsgeschichte und auf den nächsten Jahrestag. 

S. BUNTMAN: Und dann ist die Geschichte einfach wieder brüniert.

O. BUDNITSKY: Ja, ja, ja. Und er schrieb explizit an die Schreibtisch-Memoiren und er schrieb über die Hauptthemen der Soldatengespräche. 3 solche Themen waren Tod, Essen und Sex. Das zitiere ich. Und im Allgemeinen sind dies drei Hauptthemen der Soldatentagebücher.

Das sind viele andere Dinge. Aber hier finden Sie es fast überall. Und ich werde einige dieser Punkte ansprechen, die sich zum Beispiel auf jene Aspekte des Krieges beziehen, die normalerweise nicht in Erinnerungen erwähnt werden oder die in keiner Weise in verschiedenen offiziellen oder nicht allzu offiziellen Kriegsgeschichten auftauchen. Nun, hier sind die Realitäten des Kampfes, richtig? Hier ist Boris Komsky ein seltener Fall, in dem eine Person unmittelbar nach dem Verlassen der Schlacht am selben Abend aufschreibt, was passiert ist. „Am 5. August 1943 ist dies in der Region Orjol. Wir griffen an, die Deutschen flohen. Unser Zug stürzte in einem Zug von 8 Leuten vorwärts. Vorbei am Dorf ziehen sich die Deutschen in den Roggen zurück, unsere rennen ihnen nach. Ich kniete nieder und feuerte ein Gewehr ab. Eine Fritz ist gefallen. Ich renne vorwärts. Ich sehe zwei hinter mir, die sein "Surround" befehlen! Einer hob die Hände, rannte zum zweiten, eingeholt. Es stellt sich heraus, dass ich geschossen habe.Im Kopf verletzt. Ich lege ein individuelles Paket in meine Hände. Nicht verbunden. Gesunder Fritz mit Orden und Schärpe. Er nahm die Maschine ab und suchte. Jemand schreit: „Nehmen Sie Ihre Uhr ab. Was guckst du? "Und zu Recht denke ich, dass ich es abgenommen habe." Hier ist eine filmische Beschreibung einer echten Schlacht. Und schau, es war toll für mich hier. Der Deutsche hält dem sowjetischen Soldaten ein Einzelpaket hin, er hat keine andere Hoffnung - er ist verwundet, blutet. Wer kann ihm helfen? Nur der Feind.Wer kann ihm helfen? Nur der Feind.Wer kann ihm helfen? Nur der Feind.

S. BUNTMAN: Ja, er ergibt sich. 

O. BUDNITSKY: Nun ja. Und jetzt ist es immer noch neugierig, dass Komsky schrieb "hat keinen Verband". Sie sehen doch, für uns ist es sozusagen selbstverständlich. Das ist der Feind, oder? Und er, ich habe das Gefühl, dass er so ein Unbehagen hatte, warum er die Verwundeten nicht verband, obwohl der Feind. Vielleicht denke ich an etwas, aber es scheint mir, dass es so war. Und noch einmal, ich werde auf eine Aufnahme verweisen, die mich überrascht hat. Pavel Elkinson schreibt bereits in Ungarn, ich zitiere: „Heute hat ein anderer zugeschlagen. Dies ist der vierte. Kein Mitleid. " Wieder war es nicht die Tatsache, dass Sergeant Elkinson einen anderen Feind getötet hatte, die mich überraschte, sondern die Tatsache, dass er schrieb, dass er kein Mitleid empfand. Was hätte sein sollen 

S. BUNTMAN: Auf der einen Seite kontrolliert er sich wahrscheinlich als Person. Andererseits ist es unmöglich, anders zu leben

O. BUDNITSKY: Ja, das ist sehr interessant. 

S. BUNTMAN: Sonst ist es unmöglich zu kämpfen. Nun, auch dies ist ein solches Element der Reflexion und der Selbstbefriedigung. 

O. BUDNITSKY: Nun, das ist sehr interessant. 

S. BUNTMAN: Oder er merkt es selbst. Das ist sehr interessant.

O. BUDNITSKY: Ja, sehr interessant. Und für sie sind diese Deutschen keine Schaufensterpuppen, verstehen Sie? Das ist sehr neugierig. Aber das meiste in dieser Hinsicht ist interessant - eine schreckliche Bilanz - das steht in Suris 'Tagebuch, er befragt den Deutschen. Und das schreibt er, ein Deutscher, so gutaussehend, so groß, blond, bei der Abreise schwer in der Brust verletzt. Und er sagt Suris, dass er im Allgemeinen ein Gegner des Nationalsozialismus war. Nun, es ist wahrscheinlich alles gesagt, dass er dort mit seinen Kameraden eine Fahne zerrissen hat, etwas anderes. Nun, im Allgemeinen mag Suris ihn. Und er sagt: „Nun, er ist schwer verletzt. Was können wir mit ihm machen? “Und nach dem Verhör brachte er ihn zum nächsten Zelt und erschoss ihn. Und am nächsten Tag geht er, um etwas zu sehen, was ihn an der Leiche dieses Deutschen zieht. Und schon packte der Frost einen so hellen Blutfleck in der Nähe des Kopfes und schreibt:dass er schon seine Stiefel ausgezogen und seine Taschen ausgezogen hatte. Und er kommt, wollte er sagen, er kommt nach Hause, kommt zum Unterstand und schreibt auf, dreht Erenburgs berühmten Aphorismus "Kill the German" neu. Kein Aphorismus, sondern ein Slogan, oder? Suris schreibt: "Töte einen Deutschen und leere seine Taschen." Hier zugleich Entsetzen und so ein schwarzer Humor.

Nun, was ist noch neugierig? Manchmal neugierig ist ein sehr kritischer Blick auf das, was um uns herum passiert. Im Allgemeinen bin ich erstaunt, wie Boris Suris diese Art von Tagebuch geführt hat, und im Allgemeinen hatte ich keine Angst - keine Angst. In jedem Fall ist dies jedoch ein ziemlich umfangreicher Text. Was macht ihm am meisten Sorgen und erregt ihn am meisten? Die Qualität des Kommandopersonals. Als höchster - er sitzt seiner Meinung nach auf jeden Fall immer noch im Hauptquartier, ein wenig wissend, was passiert - ist er beeindruckt von der Unvorbereitetheit der Operationen, der Unsicherheit der Flanken und der Tatsache, dass die Kapitulation den Kommandanten des Bataillons nicht eindeutig mitgeteilt wird , usw. Er geht immer, diese Texte. Er kann sozusagen nicht verstehen, warum dies geschieht, und schreibt darüber. Vor allem aber kümmert er sich um die Qualität der Junior- und Mid-Level-Kommandeure. Hier schreibt er: „Unser Unglück liegt in der geringen Qualität des Personals - und die Kämpfer sind Basis,und die Kommandeure sind falsch. Wenn es sich um einen Personalkommandanten handelt, dann ist er vielleicht ein ausgezeichneter Militärkommandant, kennt alle Statuten auswendig, hat vielleicht Erfahrung in Schlachten, aber es gibt eindeutig nicht genug allgemeine pädagogische theoretische Kenntnisse. Mangel an Wissen, auch in ihrer Spezialität, ganz zu schweigen von verwandten. Wenn er Ingenieur ist, hat er bereits vage Vorstellungen von Kommunikation. Mir scheint, die Deutschen haben das nicht und das ist ihre Stärke. Was, was und die Offiziere in ihnen sind starke Bastarde. " Er wusste das gut, da er ständig mit erbeuteten deutschen Dokumenten und tatsächlich mit Gefangenen arbeitete. Er ärgerte sich immer noch sozusagen über die ästhetische Seite des Offizierskorps. Ich zitiere den Eintrag: „Es ist widerlich, sich diese frisch gebackenen Leutnants anzusehen, mit denen das Regiment voll ist. Ihr Wissen, so scheint es mir, ist noch geringer als das Wissen der alten Kaderjunior-Kommandeure. "das sind Sergeants. „Das sind Leute mit niedrigem Bildungsstand, die alle ihre unhöflichen, groben Manieren, ihre redneckige Stimme und ihr dörfliches Aussehen beibehalten haben. Ich glaube nicht an diese Kommandeure. " Aber das ist natürlich eine Art Snobismus, urban.

S. BUNTMAN: Na ja, snobistisch und urban, und die gleichzeitig gekämpft haben. 

O. BUDNITSKY: Ja, ja. Dies ist zum einen so. Andererseits ist hier viel aufgefallen, viel ist aufgefallen. Sie sehen, wir vergessen immer, dass die UdSSR ein Bauernland war. Und bei allem Respekt vor der Bauernschaft ... 

S. BUNTMAN: Trotz aller Industrialisierung, trotz allem natürlich ... 

O. BUDNITSKY: 2/3 der Bevölkerung. 

S. BUNTMAN: Natürlich natürlich.

O. BUDNITSKY: Und die russische Bauernschaft - sie trug tatsächlich die Hauptlast des Krieges. Gleichzeitig lebten diese Menschen, die unter den Bedingungen der modernen Kriegsführung nicht allzu gebildet waren, keine Erfahrung mit Technologie hatten, in einem völlig anderen Rhythmus und befanden sich plötzlich im Fleischwolf dieses Krieges, und wenn sie noch für andere Menschen verantwortlich waren, führte dies sehr dazu oft zu schrecklichen Konsequenzen für die Armee.

Und sehr neugierig ... Nun, die neugierige Reaktion, die er über die Einführung von Epauletten aufschreibt. Dies erregte Verwirrung bei allen. Jetzt ist die Reaktion Verwirrung, worum geht es? Und dann die Ironie. Ich zitiere noch einmal: „Unsere sind mit Schulterklappen befestigt, im Hauptquartier gereist, es schmerzt meine Augen zu sehr. Coy, auf dem Schulterklappen sitzen wie ein Yarmulke auf einem Schwein. Aber im Allgemeinen ist dieses Ding beeindruckend und solide “, als ob es dennoch eine solche Verschiebung gibt. Und hier ist die Ironie: „Gestern gab es eine Überprüfung unserer„ kaiserlichen Armee “. In Anführungszeichen. 

S. BUNTMAN: Ja, natürlich.

O. BUDNITSKY: „Der freudlose Eindruck, verstärkt durch die Tatsache, dass sie keine Uniformen tragen, wird abgerissen. Eine bunte Menge von Jugendlichen und sehr älteren Menschen. Mehrere völlig entartete Typen. Fahr zur Hölle mit solchen Kämpfern. Nur die Kommunikationsfirma und die Flammenwerferfirma schienen nichts zu sein. “ Nun, dies sind die Realitäten und dies wird von einer Person geschrieben, die es satt hat, was passiert. 

S. BUNTMAN: Nun, natürlich - er lebt davon und sein Leben hängt insbesondere davon ab.

O. BUDNITSKY: Sein Leben, ja, ja. Und trotz alledem, gelinde gesagt, gibt es individuelle Mängel, die in der Tat massive Siege waren. Suris nimmt gerade an der Schlacht von Stalingrad teil und dann an Aktionen am Don. Und hier ist der Eintrag: „Das russische Volk überrascht mich. Nachdem er zwei Jahre hintereinander so geschlagen worden war, fand er die Kraft, sich zu erholen, und jetzt schlägt und treibt er Schlag für Schlag die stärkste Armee der Welt. Beats, wählen Sie die schwierigste Zeit des Jahres, den Winter. Beats, er selbst ist dunkel und verstopft (es gibt nichts, was dich täuschen könnte, dass dies veraltet ist). Es schlägt, obwohl auf der anderen Seite unsere Brüder gegen uns stehen. “ Die letzten beiden Bemerkungen bedürfen eines Kommentars. 

S. BUNTMAN: Ja.

O. BUDNITSKY: Also "dunkel und verstopft". Dies bezieht sich auf das Bildungsniveau. In der Tat, die Kulturrevolution - es war größtenteils ein Mythos. Nicht in dem Sinne, dass enorme Fortschritte erzielt wurden. Aber dieser kolossale Fortschritt war so gering, dass selbst am Vorabend des Krieges diese existierende Armee, die Kaderarmee, aus einem Viertel der Menschen bestand, die eine Ausbildung unter Klasse 6 hatten. Und als sie anfingen, in den Krieg einzutreten, wurden 27 weitere Zeitalter in den Krieg einbezogen, dann die qualitative Zusammensetzung. in Bezug auf die Ausbildung wurde er immer schlimmer. Und als er von dieser Dunkelheit und Überfüllung sprach, dachte er genau an das niedrige Bildungsniveau und die Tatsache, dass der Großteil der Menschen Landbewohner waren, für die vieles völlig abwegig war.

Was die Brüder betrifft, ist dies eine sehr spezifische Handlung. Die Tatsache, dass während der Kämpfe auf dem Don, so der Geheimdienst, die Kosaken-Einheiten auf deutscher Seite kämpften. Was es war 

S. BUNTMAN: Dies ist, als Krasnov erschien, richtig? 

O. BUDNITSKY: Nun, Krasnov hat dort geblitzt. 

S. BUNTMAN: Hat trotzdem geblitzt. 

O. BUDNITSKY: Aber jetzt schreibt er ständig nach Erkenntnissen und Daten, die von Häftlingen erhalten wurden, auf, dass in der deutschen Firma beispielsweise von 400 Menschen 100 Kosaken sind. Nun, ich denke das ist eine große Übertreibung. 

S. BUNTMAN: Ja, wahrscheinlich. 

O. BUDNITSKY: Aber das ist die Meinung von damals, die Stimmung von damals. Und er schreibt, dass unsere Leute, die Polizei und die Einheiten, die aus den Bewohnern dieser Gegend rekrutiert werden, die größten Probleme mit unseren Gefangenen und Gefangenen haben.

Generell muss gesagt werden, dass dies entweder das Ergebnis einer solchen Erziehung in der Stalin-Ära ist, völliges Misstrauen, oder das Ergebnis der Tatsache, dass sich die Menschen in den besetzten Gebieten sehr unterschiedlich verhalten haben, oder Die deutsche Armee hat in der Tat gegen Hunderttausende von Sowjetbürgern gekämpft oder einige Dienste geleistet. Die Menschen haben ein so ausgeprägtes, klar zum Ausdruck gebrachtes Misstrauen gegenüber denen, die sich auf dem besetzten Gebiet befanden, gegenüber Gefangenen und so weiter. Nicht irgendein nkvdshnikov dort, aber ... 

S. BUNTMAN: Es sind nur gewöhnliche Soldaten und Offiziere im Allgemeinen.

O. BUDNITSKY: Es gibt zum Beispiel Flüchtlinge, die die Deutschen versucht haben ... Aber sie haben schließlich versucht, die von der Roten Armee befreiten Bewohner aus diesen Gebieten zu entfernen, damit die Arbeitskräfte und Wehrpflichtigen nicht wieder unter der Kontrolle der Sowjetregierung stehen. Nun, diesmal fehlgeschlagen. Und was sagen die Soldaten ihnen? "Und was? Nicht nach Berlin kommen? Was, deine Freunde haben dir nicht geholfen? "Nun, das sind unglückliche Menschen, die berufstätig waren, sie wurden von ihrem Platz gerissen und so weiter. Nun, das sind unsere Soldaten, die es ihnen erzählen.

Manchmal gab es vielleicht echte Gründe dafür. Und hier, Boris Komsky in der Region Orjol, hatte er eine solche Reise zu Fuß in der Region Orjol. Er wurde verwundet und ging dann mit einem Team, das sich erholt hatte - er war ein Senior - von Zentralrussland nach Weißrussland, um sich einem speziellen Reserveregiment anzuschließen, von dem aus die Leute dann in Teilen verteilt wurden. Und jetzt schreibt er seine Eindrücke von der Kommunikation mit diesen Oryol-Bauern auf. Er schreibt: „Die Menschen hier sind böse, jeder heißt„ Schlangen “. Die Soldaten sind Schlangen, das heißt die Rote Armee. Die Deutschen sind Schlangen, die Partisanen sind Schlangen. Alles ist eins, alle Schlangen. “ Er schreibt auf dem Weg: „Hier trifft uns in einem der Dörfer eine blinde Zunge mit Brot und Salz. Na ja, wahrscheinlich hat er gestern auch die Deutschen getroffen. “ Oder er schreibt, dass "die Orjol-Bauern zusammen mit den Deutschen mit den Partisanen gekämpft haben" - so lautet seine Information.

Wenn die Orjol-Region endet - ich möchte nichts Schlechtes über die Bewohner der Orjol-Region sagen, ich möchte sagen, dass dies im Tagebuch eines bestimmten Sergeanten Komsky vermerkt ist, der im Spätherbst 1943 von Dorf zu Dorf in dieser Orjol-Region ging. Und solch ein überzeugter Sowjetmann scherzt, wenn, wie er schreibt, "die Bauern (dies ist zum Beispiel für Soldaten bereits in günstigeren Gegenden) uns alle sowjetisch erscheinen, aber seufzend über Partisanen auf Kollektivfarmen reden." Nun, es ist klar, dass die Partisanen anders waren, oder? Und im Allgemeinen mussten die Bauern ja auch, wie wir wissen, sowohl Deutsche als auch Partisanen ernähren. 

S. BUNTMAN: Ja. 

O. BUDNITSKY: Und im Allgemeinen gab es also etwas zu seufzen, oder? 

S. BUNTMAN: Beide sind sehr oft bedroht.

O. BUDNITSKY: Ja, das stimmt, ja. Dies sind die Einträge. Was ist noch interessant, wenn man sich jetzt auf Pavel Elkinsons Tagebuch bezieht, auf seine europäischen Eindrücke? Er spricht wieder von einer befreiten Bevölkerung, die anscheinend schon so müde ist von allem, von Krieg, dass sie irgendwo Begeisterung ausdrückt, irgendwo aber alles das Gleiche ist. Oder ich weiß nicht, es war immer das Gleiche - wer weiß? Dies ist ein Thema für weitere Studien. Ich wiederhole noch einmal, laut den Einträgen in den Tagebüchern der Soldaten ist das Bild sehr bunt. Und er schreibt, wie wunderbar sie sich in Bulgarien treffen, wie voll sie sind, die ganze Zeit betrunken, und wir können das nicht trinken, sondern für uns aus diesen Flaschen Wein, Fässern und so weiter. Und er schreibt: "Nirgendwo in Russland oder in der Ukraine haben wir uns so getroffen." (alle lachen) In Bulgarien, in Serbien, in Jugoslawien. Im AllgemeinenNun, es war notwendig, in Osteuropa so etwas zu schaffen, dass die Leute, die der Roten Armee so begegneten, der Sowjetunion gegenüber so negativ eingestellt waren.

S. BUNTMAN: Aber dies wurde von Bulgarien erfüllt, das im Allgemeinen natürlich in den vergangenen Jahren niemanden außer seiner Armee gesehen hatte. Und die Deutschen. 

O. BUDNITSKY: Und die Deutschen, ja. Aber Serbien ist das gleiche, Serbien ist auch sehr. Nun, natürlich war Rumänien, das gegen die UdSSR kämpfte, dort etwas anders. Übrigens, eine weitere düstere Aufzeichnung aus Boris Suris 'Tagebuch, als eine der Siedlungen von den Deutschen befreit wurde, schreibt er, dass "die verwundeten Deutschen im Krankenhaus erschossen werden, die Rumänen nicht". Nun, im Allgemeinen war der Krieg eine ziemlich grausame Sache. 

S. BUNTMAN: Ja.

O. BUDNITSKY: Und so, wie sie in den Tagebüchern der Soldaten erscheint, ist dies nicht das rosa romantisch verzierte Bild, das sehr oft auf den Seiten einiger Studien auftaucht, ganz zu schweigen von Fiktion oder Kino. Krieg - es war überhaupt kein Film, es war keine Romanze. Und wenn wir verstehen wollen, wie es wirklich war, sollten wir uns den primären Quellen zuwenden. Die Texte, die von den Personen verfasst wurden, die daran teilgenommen haben. 

S. BUNTMAN: Und dann. 

O. BUDNITSKY: Und genau dann. 

S. BUNTMAN: Sie haben nicht die Fülle des Geschehens, aber sie haben sehr wichtige Dinge. 

O. BUDNITSKY: Natürlich. 

S. BUNTMAN: Vielen Dank. Oleg Budnitsky, wir werden unsere Serie nächsten Samstag fortsetzen.













Datum: 07/10/2010 14:08
Thema: Wehrmacht Sexualverbrechen
Übertragung: Nicht so
Blei: Sergey Buntman
Gast: Oleg Budnitsky
Rekord: herunterladen (10.4 MB)    anhören (45:30)


Wehrmacht Sexualverbrechen






S. BUNTMAN: Dies ist unser Programm, ein Gemeinschaftsprogramm mit der Zeitschrift „Knowledge is Power“, einem historischen Programm. Und wir haben eine kleine Serie, eine solche Trilogie mit Oleg Budnitsky über verschiedene Aspekte des Zweiten Weltkriegs. Wir sprachen über die Tagebücher von Soldaten und Offizieren. Heute werden wir tatsächlich über sexuelle Verbrechen und sexuelles Verhalten sprechen. Aber dies ist keine Sendung, sagen wir, die in der Nacht gesendet werden muss. Nein, es ist historisch wichtig. Da die Armee, ob Mutter Courage, ein 30-jähriger Krieg ist, wenn die Armee ein Gebiet durchquert, es übrigens Ihre eigene ist oder ein Fremder, ereignen sich im Allgemeinen alle möglichen Arten von Ereignissen genau sexueller Natur mit unterschiedlichem Ausmaß an Grausamkeit. Gewalt, Organisation oder etwas anderes. Hier, mal sehen. Wehrmacht und mehr. Ja, Oleg?

O. BUDNITSKY: Nun, heute über die Wehrmacht. Über die Wehrmacht und die SS sowie andere deutsche bewaffnete Gruppen. 

S. BUNTMAN: Es gibt Bücher darüber, und es gibt Literatur, jetzt ist sie mehr oder weniger geschrieben.

O. BUDNITSKY: Ja, aber meistens nicht auf Russisch. Paradoxerweise werden gerade die Sexualverbrechen der Wehrmacht in Deutschland, der Schweiz, den USA, aber nicht in der ehemaligen Sowjetunion untersucht. Im Allgemeinen ist dieses Thema seit langer Zeit tabu, ich meine im Allgemeinen sexuelle Beziehungen während des Krieges. Nun, wie Sie wissen, hatten wir keinen Sex, es gab ihn während des Krieges nicht und dementsprechend wurde dies nicht untersucht. Obwohl das Problem bestand und von den Menschen gut erkannt wurde. Und paradoxerweise hat dieses Thema den Bildschirm durchdrungen. Zum Beispiel habe ich selbst, damals ein kleiner Junge, herausgefunden, dass einige dieser Dinge aus dem berühmten sowjetischen Film „Vorsitzender“ stammen. 

S. BUNTMAN: Ja. 

O. BUDNITSKY: Erinnerst du dich an Michail Uljanow? 

S. BUNTMAN: Ja.

O. BUDNITSKY: Und dort kehrt Michail Uljanow, Jegor Trubnikow (sein Charakter) aus dem Krieg zurück, und dort ist sein Bruder, ein negativer Charakter. Mein Bruder hat viele Kinder, sechs. Und Trubnikov (Uljanow) fragt seinen Bruder: „Alle deine? Keine Fritz-Geschenke? “-„ Allein “, antwortet Bruder Semyon. "Petka." Und Semyon kommentiert: „Was ist mit mir passiert? Eine Kugel erklimmen? Aber er hat das Haus behalten, er hat die Familie behalten. “ Nun, dann wird die Handlung im Film nicht mehr diskutiert, aber wenn ich mich nicht irre, ist dies das 1965. oder 1964. Jahr, jetzt zitiere ich aus dem Drehbuch von Yuri Nagibin. Dieses Problem wurde erkannt, dieses Problem wurde aber nie wissenschaftlich untersucht.

Lassen Sie uns sofort entscheiden, was Sexualverbrechen ist. Ich spreche von zwei Kategorien - Vergewaltigung und Zwangsprostitution. Dies gilt, wenn es um die Wehrmacht geht, nicht nur um die ehemalige Sowjetunion, im Allgemeinen für die Kategorien, die von der deutschen Armee besetzt waren. Tatsächlich tauchte dieses Thema im Juli 1940 nach der Besetzung Frankreichs auf. Das Problem des sexuellen Verhaltens der Soldaten und der Haltung des Armeekommandos wurde von keinem anderen als dem deutschen Armeekommandanten von Brauchitsch angesprochen. 

In diesem Zusammenhang? Aufgrund der Tatsache, dass das Armeekommando kümmerte? Erstens sexuell übertragbare Krankheiten und damit verbundene Verluste. 

S. BUNTMAN: Nun, das ist immer noch eine Geschichte aus dem Ersten Weltkrieg.

O. BUDNITSKY: Das stimmt. Im Ersten Weltkrieg beliefen sich die Verluste der Bundeswehr durch sexuell übertragbare Krankheiten auf rund 2 Millionen Menschen. Mit Blick auf die Zukunft sage ich, dass im Zweiten Weltkrieg und wenn wir über irgendeine Art von sexueller Beziehung sprechen, dies in der Tat nicht nur mit der Geschichte der Menschen im Krieg und während des Krieges zusammenhängt (und das interessiert mich, aber ...) nicht die Geschichte von Militäreinsätzen), sondern auch rein militärhistorisch. Die Verluste der deutschen Armee im Zweiten Weltkrieg durch sexuell übertragbare Krankheiten waren im Ersten Weltkrieg zwar deutlich geringer, aber dennoch sehr groß. Bei deutscher Pünktlichkeit sind es genau 706 Tausend. Dies sind diejenigen, die Gonorrhoe und Syphilis bekommen haben, und diejenigen, die deshalb einige Zeit nicht kämpfen konnten. 

S. BUNTMAN: In gewissem Maße sind dies unwiederbringliche Verluste.

O. BUDNITSKY: Nein. 

S. BUNTMAN: Oder sind Sie zurückgekommen? 

O. BUDNITSKY: Sie sind zurückgekehrt. Sie kehrten zurück, obwohl zu diesem Zeitpunkt keine Antibiotika verwendet wurden. Trotzdem betrug die durchschnittliche Behandlungsdauer für Gonorrhö in der Bundeswehr 3 Wochen, Syphilis - sechs Monate. Um sich vorzustellen, was 706 Tausend Menschen sind? Das ist fast dreimal mehr als die Verluste der deutschen Armee bei Stalingrad. Täglich zählte die deutsche Armee im Durchschnitt nicht 14 Bataillone oder 7000 Menschen. Das waren die Schuppen. Aber diese Größenordnung wäre natürlich noch größer, wenn das deutsche Kommando keine Maßnahmen ergriffen hätte.

Zunächst einmal gab es natürlich ein striktes Verbot des Geschlechtsverkehrs, irgendeiner Art von sexuellen Beziehungen zur lokalen Bevölkerung, insbesondere im Osten. Aber zu verstehen, wie Brauchitsch das schrieb (zitiere ich): "Angesichts der verschiedenen Eigenschaften von Männern sind Spannungen und Bedürfnisse im sexuellen Bereich unvermeidlich, denen wir nicht die Augen verschließen können und sollten." Und sie haben ihre Augen nicht geschlossen. Die Bundeswehr beschloss nämlich, staatliche Bordelle zu errichten. Staatsbordelle, und sagte - getan. Ich vergaß immer noch hinzuzufügen, dass sie Angst vor der Entwicklung der Homosexualität in der Armee hatten, auch unter Heterosexuellen. Im Allgemeinen gab es auch einige Erfahrungen mit dem Ersten Weltkrieg, und die deutsche Armee hat beschlossen, diese Probleme zu berücksichtigen.

Insgesamt organisierte die deutsche Armee nach Angaben von Historikern während des Krieges 569 Bordelle, in denen mindestens 50.000 Frauen arbeiteten. Einige Konservative sagen, dass es tatsächlich 35.000 gab. Wir werden die genaue Zahl nicht ermitteln, aber ich denke, dass die Zahl von 50.000 der Wahrheit näher kommt. 

S. BUNTMAN: Nun, das ist nicht der Punkt. In diesem Fall muss ich sagen, dass dies nicht wichtig ist. Dies ist wichtig, um die Details zu klären, aber 35 und 50 sind hier ... 

O. BUDNITSKY: Wissen Sie, 15.000 sind schließlich Menschen. 

S. BUNTMAN: Ich verstehe, ja, das sind schließlich Leute. Aber das unterschätzt nicht den Umfang. 

O. BUDNITSKY: Nun, ich sage gleich, dass die deutsche Armee in dieser Hinsicht nicht allein war, aber von allen kriegführenden Armeen übte nur die japanische Armee dasselbe.

S. BUNTMAN: Und der ganze Fall, der vor kurzem wieder eröffnet wurde, wurde mit Korea aussortiert. 

O. BUDNITSKY: Das stimmt. 

S.BUNTMAN: Ja, mit koreanischen Mädchen. Es dauerte lange, um herauszufinden, ob es sich um Zwangsprostitution handelte. 

O. BUDNITSKY: Zweifellos war es das. Außerdem die japanische Armee, wenn ... Nun wollen wir überlegen, wie die Mädchen tatsächlich in dieselben Bordelle rekrutiert wurden. Im Vergleich zu den Japanern waren die Deutschen Humanisten, natürlich in Anführungszeichen. Die Japaner mussten ihre Soldaten von 80 bis 100.000 Frauen bedienen. Außerdem wurde sehr oft rohe Gewalt angewendet. Nun, der Osten ist eine heikle Angelegenheit, sagen sie, aber hier war der Osten überhaupt keine heikle Angelegenheit - sie haben einfach alles erzwungen. 

S. BUNTMAN: Direkt und streng.

O. BUDNITSKY: Ja. Neben diesen sozusagen offiziellen Bordellen gab es viele, von einigen Teilen des Feldes geschaffene, mobile Bordelle. Etwa die Hälfte dieser Bordelle wurde im Osten gegründet, auch in unserem Land. Diese Militärbordelle befanden sich in verschiedenen Städten, etwa in Lemberg im Westen, in Krasnodar oder an relativ kleinen Orten wie Labinsk oder Kropotkin im Kuban. 

Wie wurden dort Frauen eingestellt? Unterschiedlich. In verschiedenen Quellen gibt es im Allgemeinen unterschiedliche Informationen. In Kharkov, sagen wir, wurde berichtet, dass sie einfach relativ hübsche Mädchen aus der Warteschlange der Arbeitsvermittlung gerissen und zwangsweise zum Dienst, zu einem bestimmten Dienst, gebracht wurden. Eine andere Möglichkeit - es war eine Alternative -, entweder zur Zwangsarbeit nach Deutschland oder in ein Bordell zu gehen.

S. BUNTMAN: Nun, auch eine traurige Wahl. Es kann gesagt werden, dass es schließlich gezwungen wird. Obwohl es sich bei einer Alternative um eine so schwerwiegende handelt.

O. BUDNITSKY: Nun, die Hauptquelle all dessen war die Freiwilligenarbeit. Und freiwillig lese ich hier die Erinnerungen eines Übersetzers, Volkswagen Tizengauzen, über meine Heimatstadt Rostow - er gibt das Gespräch mit einem örtlichen Arzt wieder, der auch mit den Deutschen gedient hat. Beide sympathisierten nicht mit den Nazis, im Allgemeinen mussten sie sich selbst ernähren, umso mehr sprachen sie Deutsch, und der Arzt sagte zu ihm: „Können Sie sich vorstellen, wir haben ein Bordell in Rostow eröffnet.“ - „Aber wie? Woher kommen die Mädchen? “-„ Weißt du “, sagt er,„ es gibt mehr willige Menschen als Orte. “ Nun, Tiesenhausen war schockiert, der Arzt erklärt ihm: "Stellen Sie sich vor, ein Ehemann wurde in die Armee aufgenommen, Kinder oder sogar zwei, drei Eltern, keine Arbeit, kein Brot - na ja, sie werden arbeiten." Tatsächlich ist eine russische Frau zu einem solchen Opfer fähig. " Nun, ich denkedass es etwas übertrieben und etwas Literatur gab. Weil es mir schwer fällt, mir die ehrwürdigen Mütter von Familien vorzustellen, die erstens von Bordellen eingestellt werden und zweitens für die Einschreibung anstehen.

S. BUNTMAN: Nun, das sind sowieso junge Frauen. 

O. BUDNITSKY: Sie wissen, wie diese Untersuchungen tatsächlich gezeigt haben, wurden diese ähnlichen Dinge gesetzlich verfolgt. Obwohl es anscheinend keine speziellen Artikel gab, außer dass der Artikel für die Prostitution, für die Zusammenarbeit bestimmt war. Diese Dinge wurden von den Militärgerichten untersucht. Und nach Angaben der Militärgerichte waren die allermeisten, die in das Bordell gingen, entweder unverheiratete Mädchen oder jung genug und in der Regel kinderlos. Also der alte Arzt - er hat die Damen, die im Bordell gedient haben, ein wenig idealisiert. Ich wiederhole noch einmal, es gab ganz andere Leute. Aber die Tatsache, dass sie dorthin gingen, weil es eine Möglichkeit war, Geld zu verdienen, kann kaum bezweifelt werden. 

S. BUNTMAN: Ah, überlebe und verdiene Geld.

O. BUDNITSKY: Ja. Dort wurden im Allgemeinen mehr oder weniger anständige Bedingungen geschaffen, derselbe Arzt sagt, jedes Mädchen hatte einen separaten hellen Raum mit Möbeln, sie wurde mit Kleidung und Wäsche, Verpflegung versorgt und sie erhielt ein Gehalt. Das waren die Dinge. Das ist aber nichts anderes als Zwangsprostitution. 

S. BUNTMAN: Oleg Budnitsky. Ich möchte einige unserer technischen Details mitteilen. Es gibt heute keine Videoübertragung, und das ist nicht unser Problem, das ist das Rutube-Problem. Momentan haben wir ab 12 Uhr solche Probleme, Videoprobleme. Aber das Telefon für SMS funktioniert, können Sie Fragen stellen, +7 985 970-45-45. Auf jeden Fall ist dies ein Zwang zur Prostitution.

O. BUDNITSKY: Natürlich, ja. Ich muss sagen, dass die deutschen Soldaten, von denen viele nicht gerne zu solchen Einrichtungen gingen, weil sie einer strengen medizinischen Kontrolle unterzogen wurden - dort werde ich nicht alle möglichen Details über Injektionen und alle anderen Reize erzählen, die dem empfangenen Vergnügen und den Linien vorausgehen und sie einschließen das stand da auf den straßen und so weiter. Sehr oft lösten deutsche Soldaten ihre sexuellen Probleme auf andere Weise.

Zunächst ausschließlich durch Gewalt. Bereits im Januar 1942 wurde der Weltgemeinschaft der Molotow-Zettel über die Verbrechen der Nazis vom 7. Januar 1942 vorgelegt. In dieser Notiz wurde unter anderem von Vergewaltigungen gesprochen, die häufig von Morden und allen Arten von Gräueltaten gegen Frauen begleitet wurden. Diese Praxis setzte sich in der Tat während des gesamten Krieges fort. Und über einige der wildesten Fälle wissen wir seltsamerweise aus deutschen gerichtlichen Ermittlungsmaterialien. Weil es sehr selten ist, aber dennoch Vergewaltiger vor Gericht gestellt wurden.

Ich muss sofort sagen, dass das Gericht nie darauf abzielte, eine Frau zu beschützen. Dies wurde immer betont, fast immer im motivierenden Teil. Außerdem stand dort geschrieben: "Da russische Frauen das Konzept der weiblichen Ehre verloren haben, kann es keine Frage sein, dass ein deutsches Gericht sie sozusagen schützt." 

Es ging darum, dass deutsche Soldaten diesmal gegen die Disziplin verstoßen. Und zweitens, dass deutsche Soldaten damit in den Augen der Bevölkerung einen schlechten Ruf der Wehrmacht schaffen. Und es ist charakteristisch, dass diese Gerichte am häufigsten sind - es gab mehrere Dutzend von ihnen, aber sie wurden normalerweise in den Jahren 1943-44 abgehalten. 

S. BUNTMAN: Trotzdem? 1943-44.?

O. BUDNITSKY: Das stimmt. Als die Deutschen Beziehungen zur Bevölkerung aufbauen wollten, jedenfalls, um die Partisanenbewegung zu stürzen. I. Nun, einige dieser Episoden - sie zeigen im Allgemeinen, was tatsächlich passiert ist. Auch wenn Sie sich die Person ansehen, die Sie vor Gericht gestellt haben, ist dies manchmal ein klarer Wunsch, einen sehr undisziplinierten Soldaten zusammenzuführen. Jetzt beschreibt er einen Fall, in dem ein deutscher Soldat an zwei aufeinander folgenden Abenden eine Frau vergewaltigt hat. Er wird vor Gericht gestellt und hat einen sehr interessanten Lebenslauf. Er wurde bereits viermal wegen verschiedener Verbrechen verurteilt, und anscheinend beschloss der Kommandant, ihn zu raften. Er wird zu mehreren Jahren Gefängnis verurteilt, aber tatsächlich in die Strafkompanie geschickt, was natürlich viel schlimmer war.

Ein anderer Fall, wenn ein Deutscher, nennen wir es, ein Spezialist versucht, eine Frau zu vergewaltigen. Sie widerstand - er erschoss sie. Er wurde zu 10 Jahren Gefängnis verurteilt, aber der Kommandant ersetzte dies erneut durch eine Strafkompanie, da das Gefängnis 1944 (und dies ist ein Gericht von 1944) für ihn natürlich ein Zufluchtsort im Vergleich zur Front sein würde. 

S. BUNTMAN: Und auch hier, was ist mit der Zivilbevölkerung, was verletzt sie? 

O. BUDNITSKY: Verstöße gegen die Disziplin und die Tatsache, dass dies absolut zutrifft, trüben den Ruf der Wehrmacht in den Augen der Bevölkerung und tragen nicht zu einem normalen Verhältnis zur Bevölkerung bei. Ich wiederhole es noch einmal, die Deutschen begannen 1943/44 häufiger nachzudenken.

Der ungeheuerlichste Fall ist, als fünf Soldaten zwei Mädchen im Teenageralter vergewaltigten. Darüber hinaus besagen die Materialien selbst, dass sie brutal vergewaltigt wurden. Brutaler und einzigartiger Fall: Der Armee-Richter, der das Urteil bestätigen sollte, schickte ihn zurück und sagte, dass der Fall ungewöhnlich sei und er sie zum Tode empfehlen würde. Der einzige Fall. 

Aber der Bataillonskommandeur sagte, dass dies junge Soldaten sind, die sich ansonsten gut gezeigt haben. Wir müssen die Situation berücksichtigen, in der dies alles passiert ist und so weiter, und doch wollen wir sie nicht erschießen. Infolgedessen entschloss sich der überlegene Militärkommandeur (am Ende entschied der Kommandeur, nicht der Richter) erneut, sie in das Straflager bzw. von dort an die Front zu schicken.

Dies waren die Umstände, die einige Dinge zeichnen. Natürlich der Löwenanteil der Gewalt - es blieb nicht nur ungestraft, sondern auch unbemerkt. Angesichts der allgemeinen Politik in Bezug auf die Bevölkerung, dass es sich um Menschen der 2. Klasse handelt, und natürlich, dass sie zu früh sind, kann nicht von schwerwiegenden Strafen in großem Umfang die Rede sein.

Außerdem existierten, wie ich bereits sagte, solche staatlichen Bordelle, die entweder von einigen getrennten Einheiten oder von einigen Anwohnern von Kollaborateuren geschaffen wurden. Hier ist eine kuriose Skizze eines unserer Militärdiener, Leutnant Vitaly Stekolshchikov. Er schreibt an seine Geliebte im September 1943 nach der Befreiung einer der Städte. Ich zitiere: „Hier ist ein Haus, für das sie keine Zeit hatten zu brennen. In diesem Haus hatten sie ein Hotel, wie es an der Wand der ukrainischen Hütte steht. Neben der Aufschrift „Hotel“ steht ein roter Flusskrebs, an der anderen Wand ist das ganze Bild zu sehen: Drei Mädchen sitzen am Tisch und trinken, und ein junger Kellner bringt sie. Lassen Sie sich ein Hotel in die Quere kommen und unserer Meinung nach ein Handschuhfach. Die Herrin dieses Hauses lebte mit ihrer Tochter zusammen und an ihren Türen hing ein Stück Papier, auf dem stand: "Sie leben hier (naja, Namen sind nicht angegeben) seit 46 Jahren und 9 Jahren." Na jaAnscheinend war es damals 46 Jahre alt und galt bereits als volljährige Frau, sozusagen, um nicht von der Tür verwechselt zu werden, dass das Bordell da war, nicht hier.

Die Einsatzgruppe "D" SS (eine spezielle Gruppe, die zur Ausrottung der Juden und anderer Personen, die dem deutschen Kommando widersprechen, gegründet wurde) logierte in Taganrog und gründete eine Theatertruppe. Die Theatertruppe bestand hauptsächlich aus jungen Mädchen und nach der Vorstellung organisierten die SS-Männer Tänze mit Erfrischungen, bei denen sie sich irgendwie mit den Mädchen einig waren. In den Vororten räumten sie mehrere Häuser aus der Bevölkerung, in denen diese Mädchen gehalten wurden. Das heißt, das waren auch improvisierte Bordelle. 

S. BUNTMAN: Nun, das ist eleganter. 

O. BUDNITSKY: Das heißt, es war eine ganze Branche, und tatsächlich wurden auf dem Territorium der Sowjetunion nicht mehr als 250 geschaffen, aber viel mehr und es ist kaum möglich, sie zu berücksichtigen.

Nun, wie Sie wissen, gibt es Kinder aus dieser Art von Beziehung. Und hier, was wir mit genau diesem Fritz-Geschenk angefangen haben. Das Auftauchen von Kindern aus Frauen niedriger Rassen war sehr besorgt über das deutsche Kommando. 

S. BUNTMAN: Nun, wir werden in 5 Minuten weitermachen und dort Ihre Fragen beantworten, die bereits viel kommen.
  


WERBUNG

 
S. BUNTMAN: Wir setzen unser Programm, das Programm „Not So“, gemeinsam mit der Zeitschrift „Knowledge is Power“ fort. Sexualverbrechen der Wehrmacht. Wir haben keine Videoübertragung, da Rutube Probleme hat und Sie Fragen stellen können, +7 985 970-45-45. Wir hörten mit Oleg Budnitsky auf, als wir hier über das Bordellsystem sprachen, das die deutschen Truppen schuf, das Problem der Vergewaltigung, das Problem der Gewalt. Hier wird übrigens gefragt, wie weit verbreitet Gewalt in anderen von Deutschland besetzten Ländern war. Ist das bekannt?


O. BUDNITSKY: Natürlich, natürlich. Es ist bekannt, aber auch hier gibt es keine genauen Statistiken, und ich denke, es ist klar, warum. Statistisch gesehen schreiben Forensiker in 95% der Fälle, dass Vergewaltigungsopfer niemandem davon erzählen. Was die Besatzungszeit betrifft, so ist dieser Prozentsatz meiner Meinung nach viel höher. Und besonders in der Sowjetunion war das so. 

Warum glaube ich auch, dass die Zahl der Vergewaltigungen in der Sowjetunion viel höher war als in Westeuropa? Nicht nur rein statistisch in der Anzahl der Soldaten und Frauen, die hier waren. 

S. BUNTMAN: In Bezug? Für Ideen?

O. BUDNITSKY: Weil ich hier noch einmal wiederhole, dass bereits in den ersten Befehlen von Keitel der Beginn des Krieges von einer besonderen Haltung gegenüber der Zivilbevölkerung gesprochen hat - dass dies eine Bevölkerung zweiter Klasse ist, das sind ganz andere Menschen. Und der Krieg im Osten war völlig anders als der Krieg im Westen. Und es erstreckte sich sowohl auf Männer als auch auf Frauen. Tatsächlich erhielten deutsche Soldaten das Recht, die Zivilbevölkerung zu töten und Gewalt gegen sie auszuüben. 

S. BUNTMAN: Und jetzt ist die Geschichte mit dem Auftreten der Wehrmacht in den Augen der Bevölkerung die 1943-44., Der Kampf gegen die Partisanen?

O. BUDNITSKY: Das ist später. Nun, wir haben etwas früher angefangen, wir haben früher angefangen. Nun, es ist klar, dass es ein besetztes Gebiet gibt und sie wollten, dass die Leute für sie arbeiten, oder? Und damit nicht jeder, der relativ gesehen die Sinnlosigkeit eines anderen versteht, in eine Art Kampf gerät, musste er eine bestimmte Ordnung aufrechterhalten. Und sie unterstützten ihn in gewissem Maße. Aber ich wiederhole noch einmal, trotz allem, was strengstens verboten war, nur generell irgendeine Art von sexueller Beziehung zur lokalen Bevölkerung, die Soldaten wollten darauf spucken. Dies wurde vom Befehl perfekt verstanden. Und der Befehl verstand, dass es unmöglich war, alle zu bestrafen, alle zur Einhaltung zu zwingen. Und deshalb schloss es in den allermeisten Fällen die Augen.

Im Westen war es anders. Ganz anders. Übrigens, bevor ich über diese sehr berufstätigen Kinder spreche, kann ich nicht anders, als eine sehr lustige Episode in diesem nicht allzu lustigen Thema zu zitieren. Entsprechend der Hierarchie versuchten sie, Bordelle getrennt für Soldaten, getrennt für Offiziere und getrennt für ausländische Freiwillige einzurichten. Und so stieß ich auf einen merkwürdigen Text in einem Dokument. Der Adjutant des Ostbataillons schreibt an das Kommando: "Wer bereit ist, für Deutschland zu sterben, muss Zugang zum Bordell haben." Er hat anscheinend nicht einmal gemerkt, wie ironisch das überhaupt klingt. Nun, im Allgemeinen bekamen sie Zugang zum Bordell. 

S. BUNTMAN: Hmm.

O. BUDNITSKY: Also zurück zum Problem der Kinder. Das war sehr aufregend für das deutsche Kommando. Das deutsche Kommando und niemand anderes als der Kommandeur ... Es scheint, dass er sich um diese Dinge kümmert, sich aber dennoch staatlich verantwortlich fühlt. Der Kommandeur der 2. Panzerdivision, General Rudolf Schmidt, sandte am 8. September 1942 einen Bericht an Hitler, in dem Die Zahl der erwarteten gemischten Rassenkinder im Osten wurde auf 1,5 Millionen pro Jahr geschätzt. Im Osten ist dies nicht nur die Sowjetunion, sondern auch Polen und einige andere Ostgebiete. 

Und worauf beruhte es? Einfache arithmetische Berechnung. Im Osten gibt es 6 Millionen Soldaten, von denen die Hälfte mit Frauen niederer Rassen schläft. Die Hälfte wird also natürliche Konsequenzen haben, Kinder werden geboren. Nun, im Allgemeinen wird alles von der Decke genommen. 

S. BUNTMAN: Nun, das ist eine Schätzung.

O. BUDNITSKY: Dies ist eine Schätzung und eine Schätzung im Allgemeinen, die die absolut fantastischen Ideen dieser Übermenschen widerspiegelt, einschließlich ihrer Produktivität. Das sind Zahlen, die fantastisch sind. Es ist zwar klar, dass es viele Kinder hätte geben sollen. 

Und was machte ihm Sorgen? Dass die niedere Rasse eine Portion deutsches Blut bekommt. Und in der Folge werden diese Kinder, die eine Dosis Blut höherer Rasse erhalten, zu Soldaten. Deshalb müssen Sie etwas dagegen unternehmen. Und die Idee war, jene Kinder, die der Germanisierung unterliegen, an das Reich zu verbannen, zumal das Reich im Allgemeinen eine sehr niedrige Geburtenrate hatte, und sie in der Tat zu bedingten Ariern zu machen. Das war so eine Idee.

Und diese Idee wurde auf verschiedenen Ebenen diskutiert. Es wurde sehr lange diskutiert, und tatsächlich kamen sie erst 1943/44 zur Sache. Das heißt, sie versuchten, Kinder zu identifizieren, die von den Deutschen geboren wurden, um ihre Mütter zu inspizieren. Die Inspektion bestand aus dem Aussehen, der Geschichte ihres Sexuallebens und so weiter - ein ganzes Profil war da. Und wenn eine Frau mehr oder weniger bestimmte Standards erfüllt und ein geborenes Kind theoretisch ariotisch sein kann, dann lasst uns diese Kinder ins Reich bringen. Übrigens wurde dort nichts über Mütter gesagt.

Die Volkszählung dieser Kinder wurde wiederum der Armee anvertraut. Aber entweder hat die Armee das schlecht gemeistert oder die Zeiten waren nicht die gleichen, aber die Informationen, die bei einer sehr geringen Anzahl dieser Kinder eingegangen, gesammelt und bezeugt wurden - es handelte sich um Dutzende und Hunderte und überhaupt nicht um Hunderte, Tausende und Abertausende Millionen. 

Nun, ich denke, dass hier die Kinder tatsächlich viel mehr als nur registriert sind. Erstens war das Jahr 1943/44 nicht die Zeit, in der die Mädchen begierig waren zu berichten, dass sie Kinder von den Deutschen zur Welt gebracht hatten. Was mit denen geschah, die diese Beziehungen zu den Deutschen hatten, und bei weitem nicht mit allen, wurde gezwungen. 

S. BUNTMAN: Ja. Immerhin gab es Geschichten hier, im Westen.

O. BUDNITSKY: Und viele, ja. Nun, dazu erzähle ich Ihnen mehr. Unter der heißen Hand war die Repressalien mit denen, die mit den Deutschen lebten, sehr streng. Ich werde 2 Fälle geben. Eine hier in Feodosia. Als unsere Landetruppe Theodosius von den Deutschen zurückeroberte, gelang es im neuen Jahr 1942 (ich zitiere die Erinnerungen einer damals 14-jährigen Frau) und in wenigen Wochen einigen Mädchen bereits, im Allgemeinen Beziehungen zu den Deutschen aufzubauen. Wie sie sich erinnert, hat ihre Nachbarin, die mit einem Deutschen zusammenlebte, die Fallschirmjäger zuerst vergewaltigt und dann ihre Brustwarzen abgeschnitten. Das war so eine Bestrafung. 

Eine weitere Episode in Kharkov. Kharkov, wie Sie wissen, wurden die sowjetischen Truppen Anfang 1943 zurückerobert und einen Monat später von den Deutschen zurückerobert. 

S. BUNTMAN: Anfang 1942. 

O. BUDNITSKY: 1943. 

S. BUNTMAN: Anfang 1943?

O. BUDNITSKY: Ja, Februar-März 1943, ja. Und nun, jeder weiß es wahrscheinlich ... Nun, jeder, nicht jeder, aber es ist allgemein bekannt, dass es einen Schauprozess gab, bei dem Nazi-Kriminelle, einige Kollaborateure, hingerichtet wurden. Sie wurden öffentlich mit einer großen Menschenmenge auf dem Platz aufgehängt. Es gibt Schriftsteller, ein spezielles Team von Schriftstellern, die Aufsätze darüber veröffentlicht haben und so weiter. Es ist weniger bekannt, dass die Repressalien gegen Kollaborateure recht weitreichend und nicht immer vor Gericht waren. Als die Deutschen Kharkov zurückeroberten, stellte sich heraus, dass ungefähr 4000 Kollaborateure getötet wurden. Unter ihnen befanden sich viele Freunde deutscher Soldaten und Offiziere, von denen einige schwanger waren.

Daher war es klar, dass wenn Sie ein aus Deutschland stammendes Kind registrieren und dann unser Kind verstehen, dies schlecht enden kann. Das ist ein Punkt. Der zweite Punkt, viele Frauen konnten nicht immer beweisen, von wem das Kind war, von einem Deutschen oder nicht von einem Deutschen. Und der dritte wichtige Punkt, davon erhielten sie keine Privilegien. 

S. BUNTMAN: Sie selbst, ja. 

O. BUDNITSKY: Ja. In Norwegen zum Beispiel erhielten Frauen, die Kinder von Deutschen zur Welt brachten, bestimmte materielle Vorteile und die Möglichkeit, nach Deutschland zu gehen, und so weiter und so fort und sogar eine Familie zu gründen. 

S. BUNTMAN: Nun, das sind rassisch nahe.

O. BUDNITSKY: Ja. Im Osten war es verboten, dieselben Frauen einer niedrigeren Rasse zu heiraten. Aber wer hätte gedacht, schon ab 1942 gab es Duschen Aussagen von deutschen Soldaten, die um Erlaubnis bat, eine Familie zu gründen. Und da es von ziemlich massiver Natur war, wurde dies wieder ganz oben diskutiert, was Hitler zu schrecklichem Zorn führte, der dieses im Allgemeinen sehr seltsame Verhalten sagte. Außerdem wollen sie die schlimmsten Frauen des Ostens heiraten. Er meinte, dass diejenigen, die normalerweise mit dem Feind schlafen, wahrscheinlich die schlimmsten sind.

So oder so wurde eine solche Entscheidung nicht getroffen. Erst später gab es einige Zugeständnisse bei Ehen mit Einheimischen aus dem Baltikum und der Ukraine. Darüber hinaus wurden solche Aussagen auch von Angehörigen der SS verfasst. Nun, ich muss sagen, dass es zusammen mit all diesen Verbrechen, Gewalt und Zwang im Allgemeinen Liebe gab. Und unter den Bedingungen des Krieges und des ganzen Albtraums glaubten viele Frauen im Allgemeinen, dass sie irgendwie ihre eigene, wenn nicht sogar ihre Glückseligkeit, dann ihre Sicherheit finden, wenn sie anfangen, mit einem Deutschen zu leben, und dadurch Schutz von allen anderen erhalten. 

S. BUNTMAN: Na ja, in jeder Hinsicht, bis auf die wahre Liebe, die es war.

O. BUDNITSKY: Wie auch immer, ja. Übrigens hier, wie viele, wie viele dieser Kinder waren? Auch hier waren die Schätzungen von Schmidt und einigen anderen Nazi-Figuren stark übertrieben. Aber dennoch, hier ist ein Eintrag aus dem Tagebuch von Vasily Tsymbal (dies ist im Kuban). Im Kuban-Dorf Stara Ketorovskaya schreibt er nach seiner Befreiung von der deutschen Besatzung: „Alle Mädchen sind 15 Jahre alt und junge Frauen sind schwanger von Deutschen oder Rumänen. Das ist alles. " Nun, wahrscheinlich auch eine Übertreibung, aber wahrscheinlich gab es viele von ihnen. Wenn es im Dorf Old Ketoravskaya oder Ketarovskaya war (es tut mir leid, ich weiß nicht, wie ich es richtig aussprechen soll), dann war es wahrscheinlich in vielen anderen Siedlungen, und besonders in jenen, in denen die deutsche Armee für 2 oder sogar für 2 stand 3 Jahre

Es gab natürlich Liebe. Liebe und, wie eine belarussische Frau namens Galina sagte, es ist, als würde ich den deutschen Film "Liebe in Zeiten des Vernichtungskrieges" zitieren, einen modernen Dokumentarfilm. Deutsche Filmemacher interviewten Frauen, die eine Beziehung zu deutschen Soldaten hatten. Und sie sagt: "Nun, wir waren jung", sie ruft mehrere ihrer Freundinnen an. "Deutsche Soldaten kamen zu uns, wir hatten ein Grammophon, wir hörten Musik, tanzten, wir hatten Spaß und es schien, als gäbe es keinen Krieg." Nun, sie erzählt nichts anderes als vom Tanzen, aber Sie können sich vorstellen, dass die Sache wahrscheinlich nicht auf sie beschränkt war. Und wie moderne Gelehrte und Psychologen schreiben, war es eine Suche nach Normalisierung, Norm, Flucht vor dem Schrecken dieser Frauen und deutschen Soldaten. Nicht alle von ihnen waren Sadisten und Mörder, obwohl es genug von ihnen gab.

Und manchmal endeten diese Suchen nach einer Normalisierung der Beziehungen zu deutschen Offizieren oder Soldaten schlecht. Also zitiere ich ein anderes Tagebuch einer bestimmten Lidia Osipova, in der Tat ist der Name der Olympiade Polyakov nicht meine Definition, sie selbst nannte ihr Tagebuch "Collabrant Diary". Sie lebte in Puschkin in Zarskoje Selo bei Leningrad und schreibt für das neue Jahr 1942: „In der Stadt endete ein Spaß auf tragische Weise. Die Deutschen waren in ihren kleinen Häusern. Die Beamten betranken sich und verspotteten die Mädchen. Die verteidigten sich und während des Kampfes fiel die Lampe und das Haus fing Feuer. Die Mädchen eilten davon, die Offiziere begannen, wie Kaninchen nach ihnen zu jagen - sie töteten drei und verwundeten einen. Viel Spaß. "

Nun, es hat solche Fälle gegeben, und das nicht selten. Apropos Kinder. Ich möchte darauf hinweisen, dass die Deutschen unabhängig davon, ob die Kinder von deutschen Soldaten oder Offizieren geboren wurden, den Umzug von Kindern aus dem Osten nach Deutschland praktizierten. 

S. BUNTMAN: Nun, es gab übrigens eine Frage dazu.

O. BUDNITSKY: Ja, Entführung. Kinder wurden aus Waisenhäusern genommen, manchmal wurden Kinder von ihren Eltern einfach unter verschiedenen Vorwänden genommen. Sie nahmen die Kinder von hingerichteten Partisanen oder Gefangenen mit. Und nach verschiedenen körperlichen und sonstigen Untersuchungen ist das Kind gesund, kann germanisiert werden - es wurde nach Deutschland gebracht, dort in ein Waisenhaus gebracht oder an deutsche Familien übergeben. Auch hier war das Motiv dasselbe: In Deutschland gab es eine niedrige Geburtenrate, asiatische Horden aus dem Osten würden sich plötzlich bewegen, und Deutschland hatte physisch keine Männer, keine Menschen, lasst uns sie aus dem Osten bringen. Und schau, all diese rassischen Vorstellungen von Blut sind irgendwo verschwunden, oder? Pragmatismus pur. 

S. BUNTMAN: Nun, es gab viele Ideen zu Erziehung und echter Erziehung, die da sein könnten. Dort wurde aus pragmatischen Überlegungen auch viel aufgeschüttet.

O. BUDNITSKY: Natürlich. Und da ist der Weg dieser Ariisierung - es war ein langer und nahm alle möglichen unterschiedlichen Stadien an. Aber dieser Moment des Blutes hier wurde einfach beiseite geworfen. Da es klar ist, dass das Blut kein Arier war, war das Blut slawisch. Übrigens ist es kein Zufall, dass Rafael Lemkin, der das Konzept des "Völkermords" einführte und den Völkermord und seine Eigenschaften definierte. Er hat diesen Absatz über Kinder in diese Definition aufgenommen. 

S. BUNTMAN: Das heißt, gewaltsame Trennung von Kindern, Entführung von Kindern?

O. BUDNITSKY: Nun, das ist Völkermord, das ist die Zerstörung der Menschen, wenn die Kinder weggebracht werden, richtig? Übrigens ist es sehr merkwürdig, dass aufgrund der Tatsache, dass die Nazis befürchteten ... Nun, natürlich, sie versuchten, die Juden und dann die Slawen sofort zu vernichten. Aber nur, um die Slawen bis jetzt physisch auszurotten, nicht mit ihren Händen. Aber sie wollten die Geburtenrate für das, was Sie denken würden, begrenzen? Verteilte kostenlose Verhütungsmittel. Auch eine unbekannte Seite des Krieges. 

Aber da es, entschuldigen Sie bitte, Probleme mit dem Gummi gab und Kondome nur unter den Soldaten verteilt wurden, wurden chemische Verhütungsmittel an die Bevölkerung verteilt, in der Hoffnung, dass dies die Geburtenrate senken würde, und diese slawischen Massen, asiatische Horden, werden in der Terminologie anschließend reduziert und werden reduziert stellen weniger Gefahr für Deutschland.

S. BUNTMAN: Oleg, um pünktlich zu sein. Die Frage wird auch mit der richtigen Frage beantwortet: Inwieweit wurde dieser Aspekt verschiedener Straftaten, der sexuelle Aspekt in Nürnberg, berücksichtigt? 

O. BUDNITSKY: Auf keinen Fall. 

S. BUNTMAN: Auf keinen Fall?

O. BUDNITSKY: Auf keinen Fall. Im Allgemeinen in keiner Weise, und teilweise verursachte dies die folgenden zahlreichen, vorwiegend feministischen Literaturen, irgendwann nach den 60er Jahren, als sich die Rolle der Frau vollständig änderte und diese Bewegungen begannen. Und inklusive unserer Überweisung. Denn die verbleibenden Aspekte sind völlig unbekannt. Dort fragte mich ein Lehrer aus Deutschland. Es stellt sich als solch schreckliches Thema heraus, in Anführungszeichen - anscheinend für ihn, Vergewaltigung und Zwangsprostitution - das ist nicht beängstigend. Ich spreche für ihn, weil ich sicher bin, dass dies ein Mann ist. Und welche Relevanz hat dieses Thema? Dies ist die Relevanz dieses Themas. Die Tatsache, dass, leider, Massenvergewaltigung und Zwangsprostitution, sie waren und sie blieben ungestraft. Übrigens beobachten wir in modernen bewaffneten Konflikten ungefähr dasselbe Bild. Es war in Jugoslawien,Es war in Ruanda.

S. BUNTMAN: Nun, ich spreche nicht über alle Arten des klassischen Vietnam. 

O. BUDNITSKY: Das stimmt, ja. Das ist also nicht das Problem von gestern - das ist unser Problem von heute. Und das muss man sich vorstellen. Darüber hinaus gibt es in der Regel eine solche männliche Herangehensweise - was in einem Krieg passiert, passiert auch. 

S. BUNTMAN: Also, was ist da?

O. BUDNITSKY: Ja. Das ist Krieg, Krieg wird alles abschreiben, es passiert im Krieg. Und jetzt, 1975, erschien in den USA ein Buch von Susan Brownmiller, einer Journalistin und Feministin mit dem Titel „Against Our Will. Männer, Frauen, Vergewaltigung. " Leider ist es nicht in russischer Sprache, es hat 5 Ausgaben bis 1991 überstanden. Und dort stellt sie zum ersten Mal die Frage: „Warum eigentlich? Und was bedeutet "passieren"? Und warum sollte das passieren? Warum, wenn ein Mann bewaffnet ist, bedeutet dies, dass er das Recht hat oder auf jeden Fall von diesem Recht 

Gebrauch macht , und dann schauen sie es mit den Fingern an, um von der Frau zu erhalten, was er will? “ S. BUNTMAN: Ein anderer Aspekt sie fragen hier (nur um pünktlich zu sein). Ist es in den Lagern bekannt?

O. BUDNITSKY: Ja, das ist bekannt. Erstellte Bordelle. Es war. Zu diesem Thema gibt es eine enorme Literatur, und keine rassistischen Momente stören sie. Errichtete Bordelle und trennte sich für die Deutschen und die ukrainischen Wachen. Na ja, nicht deutsch. Es gab sehr oft ukrainische Wachen und so weiter.

Und hier ist ein weiterer Aspekt, den ich hervorheben möchte. Was vielen Sowjets wehgetan hat, ist sozusagen eine freiwillige Haltung. Darüber haben wir schon gesprochen, oder? Über sowjetische Frauen und Mädchen mit deutschen Soldaten. Ich muss sagen, dass es sich im Allgemeinen im besetzten Gebiet um mindestens 70 Millionen Menschen handelte. 75% von ihnen waren Frauen, 25% Männer - dies waren überwiegend ältere Menschen oder Jungen. Und neben der Ideologie im Allgemeinen gibt es auch die Physiologie - muss man auch bedenken, ja? Und unter allen möglichen anderen wirtschaftlichen Umständen. Und jetzt zitiere ich den Chef des Mogilev-Untergrunds, Kazimir Matte, der in seinem Bericht schrieb: „Viele junge Frauen und Mädchen begannen, sich intensiv mit deutschen Offizieren und Soldaten vertraut zu machen, sie in ihre Wohnungen einzuladen, mit ihnen zu gehen und so weiter.Es schien irgendwie seltsam und überraschend, warum die Deutschen so viele ihrer Anhänger in unserer Bevölkerung haben. In Bezug auf die Jugend ist anzumerken, dass das Fehlen eines bedeutenden Teils des Patriotismus und einer kommunistischen Weltanschauung sehr auffällig war. Diese Bemerkung gilt für Komsomol-Mitglieder und insbesondere für Komsomol-Mitglieder. “ Hier.Komsomol erwies sich als eine Art nicht so. 

Und ich muss sagen, dass neben den Realitäten im Allgemeinen viele Soldaten der Meinung waren, dass unsere Mädchen mit den Deutschen dorthin gingen. Boris Tartakovsky - schreibt abwechselnd in sein Tagebuch. Über den gerade befreiten Krasnodar: „Ich erinnere mich, dass ich über Mädchen gesprochen habe, die kürzlich bereitwillig mit deutschen Offizieren zusammengearbeitet haben und jetzt sofort zu ihren eigenen wechseln.“ Übrigens wurde damals viel gesagt und nicht nur über die weite Verbreitung von sexuell übertragbaren Krankheiten gesprochen, die zu einer echten Plage wurden, und sogar in Schelesnowodsk wurde eines der Sanatorien in ein Geschlechtskrankenhaus gebracht. Dies hat bereits unsere Soldaten betroffen, aber leider haben wir in Bezug auf dieses Problem in der Roten Armee, das auch einen direkten Einfluss auf die Militärgeschichte hat, sehr fragmentarische Informationen zu diesem Thema.

S. BUNTMAN: Und hier fragen sie, ob wir über die Rote Armee sprechen werden? 

O. BUDNITSKY: Wir werden ohne Zweifel über die Rote Armee sprechen. Oder jetzt, in einem solchen Moment, der mich einmal in den Memoiren von Inna Goff beeindruckt hat, einer berühmten Dichterin, die nach ihrer Freilassung nach Kharkov gefahren ist und sich mit ihren Freunden getroffen hat. Sie waren in einem Café, und eine Gruppe sowjetischer Offiziere ging umher. Und eine ihrer Freundinnen sagte: "Nun, ein deutscher Offizier hätte es sich niemals erlaubt, in der Gegenwart einer Dame zu sitzen." Interessante Berührung, richtig? Usw.Dieser Moment war da. 

Und natürlich hatten viele Menschen ein so bitteres Gefühl dabei. Ich zitiere ein Fragment aus Memoiren, aus den Memoiren von Grigory Pomeranz, der sich an die Szene erinnert, als der Parteiorganisator des Teils, in dem er diente, 1942 sagte: „Wo ist meine Frau jetzt? Er schläft wahrscheinlich mit einem Deutschen. " Und dann fügte er hinzu: „Nun, nichts. Wir kommen nach Berlin - wir werden es den Deutschen zeigen. " 

S. BUNTMAN: Ja, ermutigend. Ein ermutigender Anruf.

O. BUDNITSKY: Hier. Nun, eigentlich, darüber, wie wir nach Berlin gekommen sind und was mit den Deutschen passiert ist, werden wir wahrscheinlich nächsten Samstag reden. Und dann werde ich versuchen, die gestellte Frage zu beantworten. Um zusammenzufassen, worüber wir heute gesprochen haben, möchte ich sagen, dass diese Sexualverbrechen, Verbrechen gegen Frauen - sie im Allgemeinen immer noch eine wenig untersuchte, fast unbekannte Seite in der Geschichte des Krieges sind. Aber das ist doch die Geschichte der Menschen während des Krieges, oder? 

S. BUNTMAN: Auf jeden Fall. 

O. BUDNITSKY: Dies ist die Geschichte ihres Lebens. 

S. BUNTMAN: Auf jeden Fall.

O. BUDNITSKY: Hier. Und natürlich bestand diese Geschichte nicht nur aus tragischen Seiten. Aber selbst wenn wir über die Liebe sprechen, die zwischen sowjetischen Frauen und Deutschen entstanden ist, war es doch immer auch eine Tragödie. Denn dies endete in der Regel damit, dass die Frau entweder bei Kindern oder auf diese Weise ohne Familie blieb. 

Aber ich möchte noch etwas sagen. Diese große Weisheit zeigte tatsächlich die damalige Sowjetmacht. Denn meines Wissens gab es keine Massenverfolgung dieser Frauen. 

S. BUNTMAN: Nun, einige waren, weil es Mädchen von der Fritz in den Lagern gab - das war eine ziemlich häufige Sache.

O. BUDNITSKY: Aber Gesetze wurden nur für alleinerziehende Mütter erlassen, und sie betrafen nicht nur diejenigen, deren Ehemänner an der Front starben, sondern auch alle Frauen mit Kindern. Kinder wurden gebraucht und vor denen sie die Augen schlossen. 

S. BUNTMAN: Oleg Budnitsky. Wir werden nächsten Samstag weitermachen.













Datum: 17.07.2010 14.08
Thema: Rache: Rote Armee in Deutschland
Übertragung: Nicht so
Blei: Sergey Buntman
Gast: Oleg Budnitsky
Rekord: herunterladen (10.6 MB)    anhören (46:15)


Rache: Rote Armee in Deutschland





S. BUNTMAN - Dies ist unser gemeinsames Programm mit der Zeitschrift „Knowledge is Power“. Innerhalb dieses Programms haben wir einen kleinen Zyklus, einen Zyklus über verschiedene Aspekte des Zweiten Weltkriegs und insbesondere über Tagebücher, Notizen und einige darin reflektierte Phänomene. Oleg Budnitsky, ein Historiker, und wir sprachen über Verbrechen, Sexualverbrechen und die Wehrmacht und die diesbezügliche Politik der Wehrmacht in Bezug auf Sexualität, und jetzt ist es wahrscheinlich in Deutschland, und hier ist ein so wichtiges Wort, das im letzten Programm klang, Rache . Und tatsächlich ist dies einer der Anreize, wie ich es verstehe, und dies kann in den Aussagen, Notizen, Tagebüchern gesehen werden. 

O. BUDNITSKY - Ja, natürlich. Guten Tag. 

S. BUNTMAN - Ja. 

O. BUDNITSKY - In letzter Zeit ist das Thema der Roten Armee in Deutschland, insbesondere das Thema Massenvergewaltigung, im Ausland sehr populär geworden. Im Allgemeinen gibt es Dutzende, wenn nicht Hunderte von Werken, insbesondere am Ende des 20. - Anfang des 21. Jahrhunderts, aber in unserem Land wird dieses Thema als illegitim angesehen, im Grunde ist das Internet sozusagen gefüllt. Ich möchte aber noch eine etwas weiter gefasste Frage stellen, was man so nennt. Im Allgemeinen über unsere Vorstellungen über die Geschichte des Großen Vaterländischen Krieges, einschließlich seiner letzten Phase. Wenn wir über den Aufenthalt der Roten Armee in Deutschland, den Feldzug der Roten Armee in Deutschland sprechen, dann würde ich sogar sagen, dass es normalerweise immer um die Befreiung geht, um die Befreiung des deutschen Volkes vom Faschismus. Letztendlich war es das.

S. BUNTMAN - Ja, eigentlich ist es das, aber ich war zum Beispiel immer beim achten Mal in der Hocke, als wir zum Beispiel gemeinsame Veranstaltungen mit der DDR-Schule hatten. Was der Regisseur sagte, das war für mich kein Element der ganzen Wahrheit.

O. BUDNITSKY - Natürlich sah es im 45. Jahr völlig anders aus als das, was damals erklärt und gelehrt wurde. Wenn Sie im Allgemeinen die offiziellen Texte lesen, die zu Sowjetzeiten und während der Existenz der DDR verfasst wurden, und die Freundschaft des sozialistischen Deutschlands, und diese Trägheit bis heute anhält, ist der einzige Eindruck, dass die Rote Armee nach Deutschland gekommen ist, um deutsche Frauen und Kinder zu ernähren. Und bei uns ist der beliebteste Film des Aufenthalts der Roten Armee in Deutschland die Feldküche und die Umdrehung deutscher Frauen und Kinder mit Bowlern, mit einigen Blechdosen, um Essen zu bekommen. Richtig, das war natürlich besonders in Berlin in den ersten Maitagen des 45. Jahres, wenig später, als die entsprechende Anweisung erteilt wurde. Tatsächlich reiste die Rote Armee im 45. Jahr nicht nach Deutschland, um jemanden zu befreien.Ich meine - wenn befreit, dann auf jeden Fall nicht die Deutschen. Und die Rote Armee ging nicht nach Deutschland, um deutsche Frauen und Kinder zu ernähren, die im Vergleich zu den Sowjets übrigens recht gut lebten, bevor sie die Kämpfe auf deutsches Territorium verlegten.

S. BUNTMAN - Im Vergleich dazu gab es Schwierigkeiten, die nicht angezeigt wurden, unglaubliche Nöte. 

O. BUDNITSKY - Schwierigkeiten einer ganz anderen Ordnung. Und alles, was dieser Version widersprach, wurde sorgfältig von Büchern und im Allgemeinen von überall entfernt. Ich werde ein markantes Beispiel geben. Ich denke, jeder, der sich für die Geschichte des Zweiten Weltkriegs interessiert, kennt Alexander Werths Buch "Russland im Krieg 41-45". Ich denke, das ist immer noch das beste Buch. 

S. BUNTMAN - Dies ist ein sehr gutes Buch.

O. BUDNITSKY - Ja, sehr gut. Ich denke, dies ist das beste Buch über den Krieg, wenn man nicht rein militärische Aspekte betrachtet, sondern nur das, was wir die menschliche Dimension des Krieges nennen. Werth war er selbst während des Krieges in der Sowjetunion, und er sprach ausgezeichnet Russisch, er war der Sohn eines russischen Auswanderers, und als sein Buch im Jahr 67 veröffentlicht wurde, war es ein Bestseller, und ich erinnere mich, dass es verrücktes Geld auf dem Buchmarkt gekostet hat , in schwarz, weil es unmöglich war, es zu bekommen. 

S. BUNTMAN - Da ich Glück hatte, hatten wir dieses Buch sofort in unserer Familie, und ich konnte so viel lesen, wie ich wollte.

O. BUDNITSKY - Und sie schrieben ehrlich, dass die Veröffentlichung gekürzt wurde, es gab dort 670 Seiten. Aber anscheinend haben sich die Leser nicht vorgestellt oder haben sich nicht vorgestellt, wie abgekürzt. Das Original in Englisch - 1100 Seiten. Darüber hinaus wird der Text beim Übersetzen ins Russische ein wenig zusammengedrückt, aber selbst in dieser Form sind es 200 Seiten mit weggeworfenem russischem Text. Aber das Buch von Vert wurde tatsächlich zwei Jahre vor seiner offiziellen Veröffentlichung zur offiziellen Verwendung in einer nummerierten Anzahl von Exemplaren veröffentlicht. Die Behörden durften über einige Aspekte des Krieges Bescheid wissen, die die Sowjets nicht kennen durften. Nun, hier gebe ich einige Zitate, ich zitiere aus der Übersetzung, manchmal ziemlich ungeschickt,die für den offiziellen Gebrauch hergestellt und unter verschiedenen Parteiführern und sowjetischen Führern verteilt wurde und mehrere Hundert Exemplare an die Spezialbibliotheken der Bibliotheken herausgab. Übrigens, als Werth jetzt nachgedruckt wurde, dann aus irgendeinem Grund in gekürzter Form erneut nachgedruckt. Der vollständige Text umfasst ungefähr 970 Seiten. Ich zitiere Werth, das 64. Jahr. „Was auch immer die Autoren offizieller Veröffentlichungen behaupten, russische Soldaten waren keineswegs tapfere Ritter in glänzender Rüstung. Wenn sie sich in den slawischen Ländern recht gut verhielten, obwohl sie sich weit vom Idealverhalten entfernt hatten, dann war dies in Bezug auf Ungarn, Österreich und das weitere Deutschland eine ganz andere Sache. “Und so zitiere ich:„ Kasachen und andere Asiaten oft konkurrierten mit ihren Vorfahren - Krieger von Dschingis Khan, vor allem in Deutschland,wo alle ... Jungen durch die Manifestation ihrer Lust verursacht wurden. Nun, wahrscheinlich, wenn eine solche Phrase in der Sowjetzeit gedruckt worden wäre, hätte es einen Myokardinfarkt von solchen Texten gegeben.

S. BUNTMAN - Darüber hinaus auf nationaler Ebene.

O. BUDNITSKY - Und dann schreibt er, und er schreibt, was er selbst miterlebt hat: „Es gibt kaum russische Truppen, die fast vier Jahre lang auf russischem Boden gekämpft haben und Tausende russischer Städte und Dörfer in den Ruinen liegen sahen Ich konnte nicht widerstehen, mich zu rächen, nachdem ich in Deutschland eingebrochen war. Sobald die Russen in Deutschland einmarschierten, begannen alle möglichen Exzesse: Zuerst brannten die Soldaten viele Häuser und manchmal ganze Städte nieder, nur weil sie Deutsche waren. Diebstahl, Raub und Vergewaltigung waren ebenfalls weit verbreitet. Vergewaltigung ging zweifellos manchmal mit wirklichen Gräueltaten einher. Wie mir später ein russischer Major sagte - natürlich nennt er keinen Namen -, glauben viele Deutsche einfach, dass jetzt die Russen an der Reihe sind und es sinnlos ist, Widerstand zu leisten. " Weiteres Zitat aus diesem Hauptfach:„Normalerweise passierte alles sehr einfach, es genügte unserem Freund zu sagen:„ Frau, com “, das heißt„ Frau, lass uns gehen “und der Deutsche wusste bereits, was sie von ihr wollten. Wir werden die Dinge direkt betrachten: Seit fast 4 Jahren leidet die Rote Armee unter sexuellem Hunger. Die Beamten, besonders die des Personals, hatten sich irgendwie eingelebt: Viele von ihnen hatten Ehefrauen vor Ort - Sekretärinnen, Schreibkräfte, Krankenschwestern, Kellnerinnen aus dem Speisesaal, aber einfache Vanka hatten fast keine solchen Möglichkeiten. Einige hatten Glück in unseren befreiten Städten, aber nicht die meisten. Unsere Männer waren so hungrig nach Frauen, dass sie oft alte Frauen im Alter von sechzig, siebzig und sogar achtzig Jahren vergewaltigten, zur ungeheuren Überraschung, wenn nicht zum Vergnügen dieser Großmütter. “ Nun, ich gebe zu, dass dies empörend ist, und die Kasachen und Vertreter anderer asiatischer Nationalitäten haben sich in dieser Hinsicht besonders schlecht benommen, möchte ich gleich sagenDeshalb geben sie mir hier keine Schuld.

S. BUNTMAN - Ja, lass uns nicht. 

O. BUDNITSKY - Dies ist zum einen ein Zitat und zum anderen eine gewöhnliche Technik, um jemandem die Schuld zu geben. 

S. BUNTMAN - Natürlich.

O. BUDNITSKY - Tatsächlich waren weniger als ein Prozent der Kasachen in der Roten Armee. Das gilt also für alle anderen Personen, die aus Zentralasien oder dem Kaukasus einberufen wurden. Es ist also überhaupt nicht notwendig, jemandem die Schuld zu geben. Die große Mehrheit der Roten Armee bestand in der Tat aus Europäern, also denjenigen, die auf europäischer Seite lebten, Slawen und anderen Völkern. Nun, das ist sozusagen mit den Augen von Alexander Werth und mit den Worten eines namenlosen Majors. Und im Allgemeinen möchte ich sagen, dass die überwiegende Mehrheit der im Westen veröffentlichten Bücher und Artikel und in der Praxis sie nur im Westen veröffentlicht werden, und nicht bei uns, sie stützen sich auf Daten von deutscher Seite, sie stützen sich auf einige Beobachtungen, in der Regel dies Alliierte Geheimdienste, sagen wir mal so oder so, manchmal zu offiziellen sowjetischen Dokumenten. Aber äußerst selten - auf Beweise,in der Tat sowjetische Soldaten und Offiziere. Und selbst wenn es eine Meinung gibt, ist sie aus meiner Sicht in einem brillanten Buch der britischen Historikerin Catherine Meridale, The War of Ivan, formuliert, dass sie in der Tat nicht darüber schreiben, nicht darüber reden und nicht darüber reden wollen, nun, das ist teilweise wahr. Und sie schreibt insbesondere in ihrer Kultur der völligen Verleugnung, dass sie überrascht ist, dass Lev Kopelevs Memoiren, die mehrmals bei uns veröffentlicht wurden, auf diese Weise ewig aufbewahrt, wo er tatsächlich dieses Epos in Deutschland beschreibt, und die Memoiren von Leonid Rabichev, die kürzlich als Artikel veröffentlicht wurden. Jetzt in Form des Buches "Der Krieg wird alles abschreiben." In der Tat ist dies ein tiefer Irrtum, es gibt ziemlich viele Beweise von sowjetischen Offizieren und Soldaten darüber, was in Deutschland passiert ist, Versuche, ihnen zu erklären, warum es passiert ist, und in der Tat werden wir heute versuchen,Verlassen Sie sich auf die Aussagen und Gedanken der sowjetischen Soldaten und Offiziere, um einige Verallgemeinerungen vorzunehmen und nicht nur sozusagen zu beschreiben, sondern auch zu erklären, was passiert ist und warum.

S. BUNTMAN - Wofür ist es? 

O. BUDNITSKY - Gute Frage. 

S. BUNTMAN - Weil es zwei einfache Schemata gibt. Ein einfaches Schema ist negativ: Aber hier sind sie, sie sind nach Europa gekommen, sie haben dort alles unter dem Vorwand besiegt. Der zweite Plan ist vernünftiger, wahrscheinlich erinnern wir uns jetzt daran, worüber Alexander Werth schreibt: Nachdem er sein Haus verteidigt und viele Schrecken auf seinem Territorium gesehen hatte, die die Deutschen taten, zogen sie nach Deutschland ein, um den Krieg zu beenden, nach Berlin einzureisen. Setzen Sie die Flagge und zeigen Sie den Deutschen auf jeden Fall, dass sie sich sehr geirrt haben.

O. BUDNITSKY - Ich sehe hier zwei Gründe, warum Sie darüber sprechen, schreiben und im Allgemeinen studieren müssen. Der erste ist professionell, historiographisch. Wenn es zu diesem Thema einen bedeutenden Bestand an Literatur gibt und Literatur, die in den letzten Jahren nicht erschienen ist, wurde darüber in den allerersten in den 40er Jahren veröffentlichten Werken geschrieben. Vor diesem Hintergrund sieht das Schweigen unserer Historiographie lächerlich aus. Es ist einfach albern, so zu tun, als wäre nichts dies ist nicht geschehen, wir wissen es nicht und wir halten uns ein für alle Mal an etablierte Ansichten, zumal wir, Gott sei Dank, unter Bedingungen relativer Redefreiheit leben und historische Werke ins Russische übersetzt werden, darunter viel Lärm und ein ganzer Skandal Ihr Buch von Anthony Beaver, The Fall of Berlin. Im Jahr 2002 kam sie in England heraus, bereits im Jahr 2004 kam sie bereits in russischer Sprache heraus. Dies ist der erste.Zweitens wichtiger: Wer sind wir schließlich? Wir sind die Erben, Nachfolger unserer Vorfahren, und wir können dies nicht sagen: "Dies sind unsere, die gut sind, aber dies sind nicht unsere, die schlecht sind." Als Generation in uns sind dies natürlich sehr abstrakte philosophische Kategorien, die ich nicht sehr mag, aber was in unseren Vorfahren steckt, ist in uns selbst verankert - sowohl gut als auch schlecht. Um zu verstehen, wer wir sind, müssen wir wissen wer sie waren. Sie sind ein Teil von uns. Ich weiß nicht, wie klar dies ist, was ich meine und wie wahr es ist, aber es scheint mir, dass dies in der Tat die Mission der Geschichte ist, weil Geschichte ein kontinuierlicher Prozess ist, in der Tat ist die Gegenwart die Summe der Vergangenheit. Schauen wir also durch die Augen der Teilnehmer und versuchen zu verstehen, was und warum passiert ist. Ich zitiere Nikolay Inozemtsev, Sergeant Nikolay Inozemtsev, ich habe ihn bereits erwähnt,zukünftiger sowjetischer Akademiker. Das Tagebuch. „Brennende deutsche Städte, Spuren flüchtiger Schlachten auf den Straßen, Gruppen gefangener Deutscher ergeben sich in großen Mengen, allein haben Angst: Sie werden schießen. Die Leichen von Männern, Frauen und Kindern in Wohnungen, eine Reihe von Flüchtlingskarren, vergewaltigte Frauen, zerstörte Dörfer, Hunderte und Tausende von verlassenen Fahrrädern auf den Straßen, eine riesige Masse von Rindern, die brüllen, um die Kuhställe zu melken und zu melken - dies sind "Kampfszenen", wie es in Anführungszeichen steht geht in die Offensive der Avengers, dem Schauplatz der Niederlage Deutschlands, die die überlebenden Deutschen und ihre Kinder zu einem Krieg gegen Russland zwingen wird. “verwüstete Dörfer, Hunderte und Tausende von verlassenen Fahrrädern auf den Straßen, eine riesige Masse von Rindern, die mit sieben Stimmen melken und den Kuhstall trinken - all dies sind „Kampfszenen“, er nimmt in Anführungszeichen die Offensive der Rächerarmee, den Schauplatz der Niederlage Deutschlands, die die überlebenden Deutschen und ihre Kinder zwingen wird Krieg gegen Russland führen “.verwüstete Dörfer, Hunderte und Tausende von verlassenen Fahrrädern auf den Straßen, eine riesige Masse von Rindern, die mit sieben Stimmen melken und den Kuhstall trinken - all dies sind „Kampfszenen“, er nimmt in Anführungszeichen die Offensive der Rächerarmee, den Schauplatz der Niederlage Deutschlands, die die überlebenden Deutschen und ihre Kinder zwingen wird Krieg gegen Russland führen “.

S. BUNTMAN - Hier, hier, hier.

O. BUDNITSKY - So schreibt es damals in Deutschland. Das ist so ein allgemeines Gefühl. Major Boris Slutsky, ich glaube, es besteht kein Grund zu erklären, wer er ist. Er schrieb im Jahr 45: „Unsere Wut, unsere Grausamkeit bedarf keiner Rechtfertigung. Dies ist nicht die Zeit, um über Gesetz und Wahrheit zu sprechen. Die Deutschen waren die Ersten, die auf der anderen Seite von Gut und Böse aufbrachen. Möge der Alte sie dafür belohnen. “ Trotzdem widerspricht sich Slutsky später selbst und schreibt: „Unsere Grausamkeit war zu groß, um gerechtfertigt zu sein. Es kann erklärt werden. Es kann und sollte. " Versuchen wir es zu erklären. Der erste ist der persönliche Verlust der sowjetischen Soldaten und auch das, was sie beim Durchqueren der zuvor besetzten Gebiete sahen, und dies verursachte einen natürlichen und verständlichen Wunsch, gleich zu werden, zu zahlen. Sie können eine Menge Beweise geben, ich werde ein Zitat aus einem Brief von Private Vladimir Zeolin geben,Er schreibt an seine Mutter und Schwester im Sommer 44 in Belarus: „Ich habe es herausgefunden und möchte, dass jeder weiß, was die Deutschen sind. Das sind keine Menschen, sie sind schlimmer als Tiere. Können Menschen im Haus verbrennen, indem sie mit Benzin begast werden? Ich weiß nicht, was ich weiter sehen werde, wenn ich mich durch das Land bewege, das die Deutschen im Jahr 41 erobert haben, aber was ich gesehen habe, ist genug, um sie zu vernichten, verrückte Hunde. " Hier ist eine regelmäßige private. Die zweite ist die Propaganda des Hasses, und wenn in den ersten Tagen, vielleicht Wochen des Krieges, die Idee eines Klassenkampfes in Deutschland aufkam, wo die Trennung von deutschen Arbeitern, Bauern und Nazis endete.tollwütige Hunde. " Hier ist eine regelmäßige private. Die zweite ist die Propaganda des Hasses, und wenn in den ersten Tagen, vielleicht Wochen des Krieges, die Idee eines Klassenkampfes in Deutschland aufkam, wo die Trennung von deutschen Arbeitern, Bauern und Nazis endete.tollwütige Hunde. " Hier ist eine regelmäßige private. Die zweite ist die Propaganda des Hasses, und wenn in den ersten Tagen, vielleicht Wochen des Krieges, die Idee eines Klassenkampfes in Deutschland aufkam, wo die Trennung von deutschen Arbeitern, Bauern und Nazis endete.

S. BUNTMAN - Ja, "In der Schlacht stießen zwei aufeinander - das ist ein militärisches Gedicht - ein außerirdischer Soldat und unser."

O. BUDNITSKY - Ja, es ist vorbei und hier gehört natürlich die Palme Ilya Erenburg. Ich werde seinen berühmten Artikel für weitere 42 Jahre zitieren, aber jeder hatte ihn im Gedächtnis unter dem Namen „Töte den Deutschen“ und wie er endete: „Wir haben erkannt, dass die Deutschen keine Menschen sind. Von nun an ist das Wort Deutsch für uns der schrecklichste Fluch. Wir werden nicht reden, wir werden nicht empört sein, wir werden töten. Wenn Sie nicht mindestens einen Deutschen an einem Tag getötet haben, ist der Tag vorbei. Wenn Sie glauben, Ihr Nachbar würde den Deutschen für Sie töten, haben Sie die Bedrohung nicht verstanden: Wenn Sie den Deutschen nicht töten, bringt er Sie um, nimmt Ihre Lieben und quält sie in seinem verdammten Deutschland. Wenn Sie einen Deutschen nicht mit einer Kugel töten können, töten Sie den Deutschen mit einem Bajonett. Wenn er in der Flaute ist, wenn Sie auf einen Kampf warten, töten Sie den Deutschen vor dem Kampf. Wenn Sie die Deutschen leben lassen, wird der Deutsche den russischen Mann hängen und, wie ich betone, die russische Frau blamieren.Dies ist ein ständig blinkendes Thema, ja. Wenn du einen Deutschen getötet hast, töte einen anderen. Nichts macht uns mehr Spaß als deutsche Leichen. Kombination, nicht wahr? Zähle nicht die Tage, zähle nicht die Werst, zähle eins: die von dir getöteten Deutschen. Töte einen Deutschen - die alte Mutter fragt danach. Töte einen Deutschen - das ist ein Kind, das zu dir betet. Töte einen Deutschen - das schreit Heimatland. Nicht verpassen, nicht verpassen, töten. “ Ich muss sagen, dass Ilja Ehrenburg bekanntlich die beliebteste Publizistin des Großen Vaterländischen Krieges war. Dies ist im Allgemeinen ein Phänomen. Nun, es gibt keine Zeit, über Ehrenburg zu sprechen. Ein Jude, ein Kosmopolit, ein Snob, eine Person, die eher der französischen Kultur als der russischen zuzuordnen ist. Sie war die Hauptpublizistin des Großen Vaterländischen Krieges. Wie Sie wissen, war es dem Soldaten mit seinen Artikeln verboten, sich rollen zu lassen. Es war die höchste Anerkennung. Und seine Hasspropaganda ist in 42-43 Jahren völlig gerechtfertigt und erklärbar.Sie war in jedermanns Ohren, in jedermanns Seele.

S. BUNTMAN - Ja. Ich muss Sie daran erinnern, dass dies alles andere als die erste Sendung ist. Alyona sagte, dass wir über die Deutschen gesprochen haben, über die Bordelle, die hier vor genau einer Woche entstanden sind, Alyona. Schau, die Seite hat bereits eine Abschrift dieses Programms. Und man kann heute sagen, ist die andere Seite der Medaille. 

O. BUDNITSKY - Und Ehrenburg war nicht allein. Simonov, Sholokhov, "Die Wissenschaft des Hasses." 

S. BUNTMAN - Simonov schrieb: "Wie oft sehen Sie ihn, wie oft töten Sie ihn." 

O. BUDNITSKY - Ich möchte zitieren. Das Gedicht hieß "Töte ihn". Und in der Zeit der Völkerfreundschaft begann man zu sagen: "Wenn dir dein Zuhause lieb ist." 

S. BUNTMAN - Nun, da fängt es an "Wenn Ihnen Ihr Zuhause lieb ist ...".

O. BUDNITSKY - Ja, ja, ja, ja. Anfangs hieß es auch "Töte ihn" und außerdem betont er noch einmal einen bestimmten Punkt, ich zitiere: "Wenn du nicht den geben willst, mit dem du gegangen bist, den du lange nicht mehr gewagt hast zu küssen, hast du sie so geliebt." Damit die Nazis sie lebendig nahmen und mit Gewalt in der Ecke festhielten, kreuzigten sie ihre drei nackt auf dem Boden. Diese drei Hunde in Stöhnen, Hass, in Blut zu bekommen. Alles, was dir selbst heilig ist, hast du mit der ganzen Kraft der männlichen Liebe beschützt. Wissen Sie: Niemand wird ihn töten, wenn Sie ihn nicht töten. Und bis Sie ihn töten, schweigen Sie über Ihre Liebe. " Und so weiter, das Finale. 

S. BUNTMAN - Das heißt, ein Gefühl des Scheltens mit dem, den Sie lieben und für den Sie sorgen, genauer gesagt mit Simonov, dem damaligen Mann, der nicht nur immer noch große Liebe zu Simonov hat. Und so schreibt er die Empfindung eines Menschen sehr genau.

O. BUDNITSKY - Das stimmt. 

S. BUNTMAN - Genau können Sie hier nicht genauer sagen.

O. BUDNITSKY - Ganz richtig und endet: „Also töte mindestens einen, also töte ihn bald. Wie oft du ihn siehst - so oft und töte ihn. " Und es gab Hunderte solcher Texte, die weniger mächtig waren, aber im Allgemeinen auf eine Sache abzielten. Und kurz bevor die Rote Armee die deutsche Grenze überqueren sollte, wurde die Propaganda in Teilen durchgeführt und jedem Soldaten mitgeteilt. Es fanden Treffen zum Thema "Wie ich die deutschen Invasoren rächen werde" statt. Und in den Tagebüchern gibt es erstaunliche Dinge. Zolgaller schreibt zum Beispiel, dass vor der Offensive ein Sondertreffen stattgefunden habe und einer der hochrangigen politischen Angestellten sagte: "Sie können den Staatsanwalt für eine Weile vergessen." Im Tagebuch von Boris Komsky war er ein Aktivist, hielt Treffen von politischen Aktivisten, Komsomol-Mitgliedern und unter anderem, und General Gorbatov, der berühmte, sagte, dass wir uns gut rächen müssen. Zeitungin dem die zukünftige Schriftstellerin Elena Rozhevskaya diente, ging unter dem Motto: „Angst, Deutschland! Russland kommt nach Berlin. “ Was spielte außerdem eine sehr wichtige Rolle für das Verhalten der sowjetischen Roten Armee in Deutschland? Dies ist natürlich der Befehl vom 20. Dezember, der 44-Jahres-Raten-Befehl, der es Militärpersonal ermöglicht, Trophäenpakete nach Hause zu schicken. Privatsoldaten konnten einmal im Monat bis zu 5 Kilogramm, Offiziere bis zu 10 Kilogramm senden. Generäle bis zu 16. Ein Spaten war ein Befehl, Plünderungen zuzulassen. Und das hat, erinnern wir uns, sowohl für die Moral der Armee als auch für das, was die Rote Armee in Deutschland getan hat, eine sehr schlechte Rolle gespielt.Natürlich, die Reihenfolge der 20. Dezember, die Reihenfolge der Rate von 44 Jahren, damit Militärangehörige nach Hause Pakete mit Trophäen senden können. Privatsoldaten konnten einmal im Monat bis zu 5 Kilogramm, Offiziere bis zu 10 Kilogramm senden. Generäle bis zu 16. Ein Spaten war ein Befehl, Plünderungen zuzulassen. Und das hat, erinnern wir uns, sowohl für die Moral der Armee als auch für das, was die Rote Armee in Deutschland getan hat, eine sehr schlechte Rolle gespielt.Natürlich, die Reihenfolge der 20. Dezember, die Reihenfolge der Rate von 44 Jahren, damit Militärangehörige nach Hause Pakete mit Trophäen senden können. Privatsoldaten konnten einmal im Monat bis zu 5 Kilogramm, Offiziere bis zu 10 Kilogramm senden. Generäle bis zu 16. Ein Spaten war ein Befehl, Plünderungen zuzulassen. Und das hat, erinnern wir uns, sowohl für die Moral der Armee als auch für das, was die Rote Armee in Deutschland getan hat, eine sehr schlechte Rolle gespielt.

S. BUNTMAN - Ein Gefühl der Rache und die ewige Chance, eine Stadt oder ein Dorf zu bekommen, wie es manchmal für drei Tage der Fall ist, ist einer der Motivations- und Anreizfaktoren des Krieges. 

O. BUDNITSKY - Im Wesentlichen ja, Sie sehen. 

S. BUNTMAN - Jetzt müssen wir unterbrochen werden. Können wir jetzt reparieren und für 5 Minuten unterbrechen. Das "Nicht so" -Programm, Oleg Budnitsky, und wir werden weitermachen.



NEWS 



S. BUNTMAN - Wir setzen das Programm „Not So“ zusammen mit der Zeitschrift „Knowledge is Power“ fort. Rache der Roten Armee in Deutschland. Oleg Budnitsky. +79859704545, Sie können Ihre Fragen und Kommentare senden Wir haben aufgenommen, Videoübertragung wurde bereits für eine lange Zeit auf unserer Website aufgenommen, also bitte. Wir sprachen jetzt über die Möglichkeit des Raubens, das heißt des Sendens von Paketen.



O. BUDNITSKY - Ja, und Sie sehen, das Problem hat zwei Seiten. Eins - nach dem totalen Raub der deutschen Armee und dem entsprechenden Dienst in der UdSSR hätte es eine Entschädigung geben müssen, zumal der Staat keine Belohnung für Soldaten hatte und die Armut in der Sowjetunion schrecklich war. Auf der anderen Seite ist dies unbestreitbar eine Plünderung, und genau solche Texte tauchen, wie wir alle verstanden haben, in den Tagebüchern der Soldaten auf. Vasily Terkin, ein gewöhnlicher, schreibt: "Nun, das ist Plünderung." David Kaufman, zukünftiger David Samoilov schreibt, dass man sich nicht an einem Schurken rächen kann, wenn man ihm gehorcht, aber die Mehrheit akzeptierte dies mit Befriedigung und sogar sozusagen mit Befriedigung, sagen wir, intelligente Menschen haben das jetzt geschrieben, wie ein Leutnant aus Deutschland schrieb, gewöhnliche Russen Namen - Nina, Maroussia und so weiter werden das Paket erhalten, und nicht diese Deutschen. AberIch wiederhole, dass die Methode nicht gerade für die Armee die erfolgreichste war.

S. BUNTMAN - Es korrumpiert die Armee.

O. BUDNITSKY - Natürlich. Ferner ist es sehr wichtig, welchen Punkt zu berücksichtigen, um insbesondere diese Angelegenheit zu verstehen. In Deutschland waren Soldaten nicht mehr an eine zentrale Versorgung gebunden. In Deutschland gab es in verlassenen Vorratshäusern reichlich Lebensmittel, viele dieser Konserven, das durchstreifte Vieh und so weiter, sie waren nicht an die Feldküche gebunden, und es war auch sehr wichtig, dass die Soldaten in den Häusern eine große Menge Wein und Hauswein fanden, und es gab Lager mit Alkohol, und es gibt sogar die Meinung, dass die Deutschen dies ausdrücklich verlassen, obwohl es keine dokumentarischen Beweise dafür gibt. Dies geschah gerade angesichts der Tatsache, dass die Armee zu einem großen Teil aus den Volkskommissaren von einhundert Gramm bestand. Sie hatten nicht 100, sondern so viele Gramm, wie sie wollten, und das fast überall. Und noch ein Faktor: Das ist Wut vom hohen Lebensstandard der Deutschen. Nun, etwas ähnliches haben die Leute in Rumänien gesehen,Selbst in den Außenbezirken Europas, vergib mir die Bürger Rumäniens, gab es einen Lebensstandard, der viel höher war als ...

S. BUNTMAN - Wenn Sie selbst überrascht wären, was in den baltischen Staaten in der Sowjetunion passiert ist.

O. BUDNITSKY - Ja, aber in Deutschland gab es einen Schock. Und dann schrieb mein wissenschaftlicher Berater, Leutnant Boris Samuilovich Itenberg, ein Moskauer Hochschulabsolvent, an seine Frau aus Deutschland - und ich hörte ein unglaublich gutes Leben. Wie haben sie gelebt! Und die Frage ist - was brauchten sie? Warum sind sie gegangen? Na ja, ein bisschen so naiv wie immer in Bezug auf die marxistische Sichtweise, dass die Leute für Dinge kämpfen. Und das verursachte Wut und Verlangen: Wenn Sie es nicht wegtragen können, dann zerstören Sie es. Und wieder beziehe ich mich, oder eher nicht, sondern beziehe mich auf die Literatur, auf den Dichter: "Auf dem Weg nach Berlin kräuseln sich graue Federn." Das ist Twardowski. Und so begann dieser Feldzug, bei dem es neben den Feindseligkeiten zu einer totalen Niederlage aller Deutschen kam. Ich zitiere das Tagebuch des bereits erwähnten Leutnants Vladimir Gelfand: „Die Menschen hier, Deutsche, haben Angst vor russischem Zorn: Sie fliehen und verlassen alle ihre Haushalte und ihr Eigentum.Deutschland brennt. Und aus irgendeinem Grund ist es erfreulich, diesen bösen Anblick zu beobachten. Tod für Tod. Blut für Blut. Diese Menschenfeinde tun mir nicht leid. " Dies schrieb er am Tag seiner Einreise nach Deutschland auf, das ist Ende Januar 45. Und sie verbrannten, wenn sie es nicht wegtragen konnten, zündeten sie es an, zerschmetterten, verbrannten einzelne Grundstücke, Häuser und ganze Städte. Zum Beispiel Allenstein in Preußen, das ist polnisches Olsztyn, und Sie könnten zu den Polen gehen, aber die Soldaten kümmerten sich nicht darum, sie wussten immer noch nicht, wie die Welt neu verteilt werden würde, wer es bekommen würde, soweit es deutsch war ...Allenstein in Preußen, das ist polnisches Allenstein, und Sie könnten zu den Polen gehen, aber die Soldaten kümmerten sich nicht darum, sie wussten immer noch nicht, wie die Welt neu verteilt werden würde, wer es bekommen würde, soweit es deutsch war ...Allenstein in Preußen, das ist polnisches Allenstein, und Sie könnten zu den Polen gehen, aber die Soldaten kümmerten sich nicht darum, sie wussten immer noch nicht, wie die Welt neu verteilt werden würde, wer es bekommen würde, soweit es deutsch war ...

S. BUNTMAN - Das ist der westliche Teil von Ostpreußen, oder? 

O. BUDNITSKY - Das ist höchstwahrscheinlich Schlesien. 

S. BUNTMAN - Ah, es ist nicht das Gegenteil von Westschlesien.

O. BUDNITSKY - Und dann brannten sie dort, was nicht weggetragen werden konnte, und zum Beispiel waren die Polen in schrecklichem Zorn, als sie anstelle der normalen Stadt im Allgemeinen verbrannte Ruinen erhielten. Das zukünftige Allenstein, das vergangene zukünftige Allenstein. David Samoilov schrieb später: „Unser Volk war weder böse noch grausam, aber so lange nach Deutschland gesucht, mit einem solchen Gefühl der Rache und Empörung, dass unser Herz voll war, dass ich natürlich mit einem Pinsel spazieren gehen und das Böse zerstören, verbrennen, verbergen wollte und Spaß, nehmen Sie Ihre Seele in Razinski, in Pugachevsky. " Und dieser Wunsch wurde immer wieder von Parolen, Gedichten, insbesondere Ehrenburger Artikeln beflügelt. Das ist er später, und dann schreibt er in sein Tagebuch: „Hitler hat es geschafft, die deutsche Bevölkerung davon zu überzeugen, dass die Ankunft der Russen seinen totalen Tod bedeutet. Ich muss sagen, dass unsere Soldaten nicht versuchen, diesen Glauben zu widerlegen “,- Sorgfältig schreibt er in das Tagebuch. Und es begann im Allgemeinen, einen Spaten als eine spatenförmige Schande zu bezeichnen, weil sie alle Grenzen überschritt.

S. BUNTMAN - Sie haben damit angefangen, hier ist Valentin Pavlovich, dass im Allgemeinen alles eine Lüge ist, weil dafür alles auf der Stelle geschossen wurde.

O. BUDNITSKY - Nun, Valentin Pavlovich hat teilweise recht, aber größtenteils nicht, weil es ein Massenphänomen war und einige erschossen wurden. Es gab sozusagen Hinrichtungen, aber keine Massenexekutionen. Im Allgemeinen wurden die Gerichte von Januar bis März verurteilt, nicht nur in Deutschland, im Allgemeinen im gesamten Gebiet. Von den sowjetischen Gerichten hatte das Militär nur mehr als 4.000 Offiziere, aber das war in der Tat ein Tropfen auf den heißen Stein, weil es mehrere gab Millionen sowjetischer Soldaten in Europa. Ich spreche in diesem Fall nicht nur in Deutschland, und es war unmöglich, dies durch irgendwelche Maßnahmen zu stoppen. Brandstiftung, Brände wurden auf der Ebene des Zentralkomitees diskutiert. Am 28. Januar Shikin, Stellvertreter. Chef Chef polit. Die Direktion der Roten Armee berichtete dem Leiter der Abteilung für Agitation und Propaganda des Zentralkomitees Aleksandrov über Brandstiftung, dass die politischen Arbeiter mit der Klärung befasst seien.Am 27. Januar kam ein sehr harter Befehl von Konev, dem Kommandeur der 1. Ukrainischen Front, mit vielen Beispielen, weshalb der Befehl nicht veröffentlicht wird und nicht verfügbar ist. Tatsächlich gibt es nur verschiedene Aussagen ... Also gab es Beispiele, alle Arten von Schande, einschließlich Beispiele dafür, wie Panzer sich nicht schnell in Positionen bewegen konnten, weil sie mit Müll verstopft waren, wie betrunkene Tanker ihre eigene Batterie zerdrückten usw. und sehr strenge Maßnahmen ergriffen wurden, bis sie erschossen wurden, natürlich nach Strafkompanien, Strafbataillone. Am 6. Februar wurde von Rokossovsky ein ähnlicher, ebenfalls sehr strenger Befehl erteilt, dies ist die 2. Weißrussische Front. 1. März erließ einen Befehl an der 1. Weißrussischen Front. Und hier zitiere ich diesen Auftrag auf ein sehr interessantes, eines der ersten Bücher überhaupt zu diesem Thema, nicht nur zu diesem Thema, von Mikhail Semeryaga, dem leider verstorbenen „History,wie wir in Deutschland regiert haben. " Er selbst war in Deutschland und diente in der sowjetischen Militärverwaltung. Ich zitiere diesen Befehl: „Alle Siedlungen auf deutschen Straßen sind mit Autos, Waggons und Militärpersonal vollgestopft, die vorbeikommen und aus Einheiten herausgeschickt werden, speziell zum Auspeitschen. Offiziere und Gefreite, die ihre Maschinenantriebe auf die Straße und in die Höfe geworfen haben, gehen auf der Suche nach Müll in Lagerhäuser und Wohnungen. “Und so weiter. Das bedauerlichste in der ganzen Geschichte - das waren Vergewaltigungen, Massenvergewaltigungen, ich werde noch einmal Zeitgenossen und Zeugen der Ereignisse zitieren, Kapitän Solschenizyn: "Wir alle wussten gut: Wenn Sie ein deutsches Mädchen wären, könnten sie vergewaltigt und dann erschossen werden, und das ist es es wäre fast ein militärischer Unterschied. " Dies ist aus dem Gulag-Archipel. Sein zukünftiger ideologischer Gegner, damals Leutnant Grigory Pomerantz: „Eine Idee,Besitzt es die Massen, wird es zu einer materiellen Kraft. Das hat Marx absolut richtig gesagt. Am Ende des Krieges wurde die Masse von der Vorstellung beherrscht, dass Deutsche im Alter von 15 bis 60 Jahren die legitime Beute des Siegers waren. Kein Stalin konnte die Armee aufhalten. “ Boris Slutsky ist ein wenig poetisch: "Frauen, kluge Stadtfrauen, Mädchen aus Europa - die erste Hommage, die wir von den Besiegten erhielten." Aber dieses poetische Bild wird, wenn es ein wenig gelandet ist, leider zu völlig nicht-poetischen Gemälden. Ich zitiere die Memoiren von Leonid Rabichev, das ist der 45. Februar in Ostpreußen, über die Niederlage einer Flüchtlingskolonne und schreibt: „Vergessen von Pflicht und Ehre, über den kampflosen Rückzug deutscher Einheiten, Tausende angegriffene Frauen und Mädchen. Frauen, Mütter und Töchter liegen rechts und links entlang der Autobahn, und vor jedem steht eine würgende Armada von Männern mit heruntergelassenen Hosen.Blutrünstig und bewusstlos schleppten sich davon. Kinder, die zu Hilfe eilen, werden erschossen. Ein Gebrüll, ein Knurren, ein Lachen, Schreie und ein Stöhnen. Ihre Kommandeure, Majors und Colonels stehen auf der Autobahn, die kichern und leiten oder vielmehr regulieren "und so weiter. Nun, um ehrlich zu sein, dieses apokalyptische Bild scheint mir ... es wurde viele Jahre später geschrieben. Vielleicht irre ich mich, er war da, ich nicht.

S. BUNTMAN - Sagen wir, ein bisschen konzentriert. 

O. BUDNITSKY - Ein bisschen konzentriert, ja. Außerdem kann ich mir nicht vorstellen, dass er darüber schreibt, wie die Obersten in einer Schlange standen. Oberst nicht in der Schlange stehen. Also, Notizbücher von Vasily Grossman. Interessanterweise wurden sie am Ende der Perestroika veröffentlicht und erneut zensiert. Beispielsweise schreibt er über Berlin, dass „viele weinende Frauen und Mädchen auf den Straßen sind“. Der Punkt. Ein unwissender Leser kann wahrscheinlich die Idee haben, dass sie weinen, weil die Welt ja und so weiter. Der folgende Satz wird verworfen: "Unsere Soldaten haben sie beleidigt." Dann kommt ein Zitat von einem ehemaligen französischen Kriegsgefangenen, er sagt, dass er die Rote Armee liebt, aber die Dinge, die sie mit Frauen und Mädchen macht, sind im Allgemeinen nicht gut. "Das ist schlecht für Ihre Propaganda", sagt der Franzose.

S. BUNTMAN - Um rechtzeitig zu sein, lautet die Frage: Gibt es Informationen über das ähnliche Verhalten der Alliierten? Englisch, Amerikaner. 

O. BUDNITSKY - Ja, das tun sie. Darüber hinaus gibt es viel Forschung zu diesem Thema. Ich habe kürzlich ein Buch eines amerikanischen Anwalts, Robert Lilly, gelesen, das speziell diesen Verbrechen des amerikanischen Militärs gewidmet ist. Das Gericht passierte 14.000 Menschen, die Amerikaner wurden verurteilt. Wenn wir über das Verhältnis von wie vielen vergewaltigten Frauen sprechen, dann werden wir nie die genauen Zahlen bekommen, ich möchte sofort sagen, alle Zahlen, die in der Literatur genannt werden ...

S. BUNTMAN - Entschuldigung, dies ist keine Vergewaltigungs-Weltmeisterschaft. Wir reden über etwas anderes, wir reden über das Phänomen, wie massiv es war und, sagen wir, so weit verbreitet war und aus irgendeiner Sicht als natürlich in einer bestimmten Armee angesehen wurde, die in Deutschland einmarschierte.

O. BUDNITSKY - Nun, ich spreche von Zahlen, denn sie werden immer verglichen, sie wollen immer sozusagen ... In jeder Armee wird dies natürlich als Verbrechen angesehen, sowohl in der Roten Armee als auch in den alliierten Armeen und überall. Andererseits haben sie in den meisten Fällen oft ein Auge zugedrückt. Ich möchte noch einmal sagen, dass diese 14.000 Fälle, die die US-Militärjustiz durchlaufen haben, ja, das ist die Spitze des Eisbergs. Natürlich gab es noch viel mehr. Die Franzosen wurden in Anführungszeichen besonders "ausgezeichnet", und wir sprechen über den Angriff auf Stuttgart. Es gab Folgen, die mit den Vorgängen in Berlin von Ende April bis Anfang Mai vergleichbar waren. Die Briten haben sich in geringerem Maße hervorgetan, sie haben weniger davon. Aber um noch etwas zu sagen: Wenn wir über einen bestimmten Bereich wie alle möglichen sexuellen Beziehungen und Dinge sprechen, dann im Gegensatz zu sowjetischen Soldaten,Alliierte Soldaten hatten die Gelegenheit, hatten Urlaub, Entlassung, Sex Industriesysteme.

S. BUNTMAN - Die Spannung war nicht so. 

O. BUDNITSKY - Und außerdem hatten sie, als sie nach Deutschland kamen, etwas, wofür sie deutsche Frauen kaufen konnten. Sie hatten Schokolade, Zigaretten und andere Standardwaren auf dem Schwarzmarkt. Ich entschuldige mich für solche Details, ich entnehme es der Literatur des entsprechenden Amerikaners und den Memoiren amerikanischer Soldaten, es kostete 3 Zigaretten, mit einer Frau zu schlafen. Es gab solche Quoten in 45, zumindest im Jahr. Zigaretten wiederum bedeuten nicht, dass alle Frauen geraucht haben, es war ein heißes Gut auf dem Schwarzmarkt. 

S. BUNTMAN - Das ist ein Schnäppchen, eine Zigarette.

O. BUDNITSKY - Ach, das war so eine Situation und die Deutschen sagten daraufhin böse, dass die deutsche Armee 5 Jahre lang Widerstand leistete und die deutschen Frauen 5 Minuten lang, aber ich diskutiere keine moralischen Fragen, wenn eine Frau auf einen Mann mit einer Waffe trifft, eine Waffe - Dies ist natürlich bedingt, es könnte sich um ein Maschinengewehr oder eine Pistole handeln, dann ist die Auswahl sehr begrenzt, sagen wir mal so. Das ist ein Punkt. Der zweite Punkt, besonders als es unmittelbar nach Kriegsende war, war die Situation des Hungers und so weiter, die im Allgemeinen viele Frauen in die Jury drängte. Dies ist eine etwas andere Geschichte, die Geschichte der Nachkriegszeit. Es gibt viele andere, leider schreckliche Beispiele, die in den Aufzeichnungen unseres Militärpersonals und unserer Militärkorrespondenten oder politischen Arbeiter enthalten sind. Vasily Grossman beschreibt eine schreckliche Szene, in der eine stillende Mutter in einer Scheune vergewaltigt wird.und Verwandte kommen zu den Vergewaltigern und bitten sie, eine Pause zu machen, weil das Baby weint, es ist Zeit zu füttern. Oder Evgeni Plimak erinnert sich, dass er in einem Haus weinende Eltern eines fünfzehn- oder sechzehnjährigen Mädchens gefunden hat, die vergewaltigt und erschossen wurden, während er schreibt, die Kugel in die Nähe des Herzens ging, sie lebt, er hat keine Möglichkeit, etwas zu tun, und er hinterlässt eine Notiz, dass der erste Angehörige der Roten Armee, der kommt, deshalb Hilfe leisten und ins Krankenhaus schicken muss, was aber leider unwahrscheinlich ist, obwohl alle möglichen Wunder geschehen sind. Wussten Sie ganz oben? Natürlich haben sie es getan. Natürlich haben sie es getan. So teilte Beria beispielsweise Stalin und Molotow am 17. März 45 mit, dass viele Deutsche - wie er schrieb - dies deklarierendass in Ostpreußen alle hinter der Roten Armee verbliebenen deutschen Frauen von der Roten Armee vergewaltigt wurden.

S. BUNTMAN - Nun, das war's.

O. BUDNITSKY - Ich zitiere Genosse Beria. Und dann gibt er einige konkrete ... Deutsche sagen, schreiben ... konkrete Beispiele: An einem der Sammelpunkte fanden die NKWD-Offiziere drei deutsche Frauen und 12 Kinder mit geschnittenem Handgelenk, kurz gesagt, beim Versuch, die Adern zu öffnen, und die eine der Frauen zeigte es - Als die fortgeschrittenen Einheiten der Roten Armee in die Stadt einbrachen, schleppte die Rote Armee sie in den Hof, wo sie abwechselnd von zwölf Soldaten vergewaltigt wurde. Währenddessen vergewaltigten andere Soldaten ihre Nachbarn. In derselben Nacht stürmten sechs weitere Soldaten in den Keller, die die Frauen vor den Kindern vergewaltigten. Am 5. Februar gab es drei Vergewaltiger. Am 6. Februar vergewaltigten 8 betrunkene Soldaten nicht nur, sondern schlugen auch Frauen und so weiter. Und wie schon aus der gleichen Berichterstattung über Beria, unter dem Einfluss der deutschen Propagandadass die Rote Armee zu Deutschen wird, und als wir wirklich den Spott von uns sahen, beschlossen wir, Selbstmord zu begehen, für den wir versuchten, die Adern zu schneiden, und so weiter. Dies lag Stalin direkt auf dem Tisch. Das war so eine unglückliche Geschichte.

S. BUNTMAN - Hat es jemals aufgehört? 

O. BUDNITSKY - Ja, dies hat seit etwa Mitte Mai 45 aufgehört. Sie begannen, wie gesagt, Ende Januar - Anfang Februar, Maßnahmen zu ergreifen. 

S. BUNTMAN - Sie haben schon angefangen, richtig?

O. BUDNITSKY - Ja, sie haben angefangen, auf Frontebene zu akzeptieren. Natürlich haben sie diese Welle niedergeschlagen, aber alles andere als vollständig. Ich beziehe mich wieder auf Grigory Pomeranz: "Kein Stalin konnte die Armee aufhalten." Wenn wir wieder "Armee" sagen, ist dies eine sehr breite Verallgemeinerung, verstehen Sie? Dort machen sie alles. Dies wurde von einer Gruppe von Leuten gemacht, es gab leider viele von ihnen, aber dies ist nicht die Mehrheit der Armee. Und in der Armee gab es diejenigen, die Maßnahmen ergriffen und versuchten, dies zu stoppen. Ich muss sagen, dass die Haltung sehr ambivalent war. Einerseits haben sie gekämpft und Maßnahmen ergriffen. Auf der anderen Seite wurde hier Lev Kopelev verhaftet, der versuchte, diese Verbrechen zu stoppen. Wofür? Für den bürgerlichen Humanismus. Er bekam schließlich 10 Jahre Lager. Major Lev Kopelev, sozusagen am Ende des Krieges. Und es gab noch andere, zum Beispiel schreibt Nikolai Inozemtsev die Worte seines Kameraden auf:starb im April 45, Nikolai Safonov: "Ich habe kein Mitleid mit den Deutschen, aber sie entehren die Armee." David Samoilov war überzeugt, dass Stalin dies ausdrücklich erlaubte, damit die Armee, wie er schreibt, „keinen moralischen Sieg errang“. Ich denke, das ist hier nicht der Punkt, ein sehr komplexes Design.

S. BUNTMAN - Das ist ein bisschen kompliziert, ja.

O. BUDNITSKY - Ich zitiere noch einmal David Samoilov, ich denke, dies ist eine Komplikation der Situation. „Es gab sehr unterschiedliche Leute in der Armee. Stalin erzählte den tschechoslowakischen Kommunisten, den jugoslawischen Kommunisten, die nicht im Idealfall an die Rote Armee denken, es gibt viele Kriminelle, es gibt sehr unterschiedliche Menschen “und so weiter. Kriminellen alles abzuschreiben ist nicht nötig. Wir wissen genau, wie viele Kriminelle während des gesamten Krieges in der Armee waren - 212 mit etwas Tausend. Dies ist keine kritische Masse. Nicht alle diese Verbrecher waren in Deutschland, obwohl es natürlich einen gewissen Einfluss gab. Die Menschen waren sehr unterschiedlich, sehr unterschiedliche Kulturen, sehr unterschiedliche Ideen. Und ganz andere Sitten. Krieg macht nicht besser als jeder andere. Meiner Meinung nach haben wir eine sehr falsche und schädliche Vorstellung, dass der Krieg zu einer Art Reinigung geführt hat, dass die Menschen besser wurden. Die Leute sind schlimmer geworden. Krieg geht nicht besser. Und das sollte bedacht werden.Die Armee war zu dieser Zeit wahrscheinlich die Mehrheit der Menschen, die aus den besetzten Gebieten einberufen wurden und überlebten. Sofort aus den Konzentrationslagern entlassene Kriegsgefangene wurden zum Militärdienst einberufen. Sie forderten die Osterbaiter auf, die ebenfalls aus den Arbeitslagern entlassen wurden. Im Allgemeinen war das Publikum sehr unterschiedlich und sollte natürlich nicht verallgemeinert werden.

S. BUNTMAN - Dann gibt es eine so wichtige Sache wie schwer, auch wenn Sie im absoluten Bewusstsein sind, auch wenn Sie kategorisch dagegen sind, wie schwer es ist, Ihren eigenen Kameraden, denen, die in der Nähe sind, zu widerstehen. 

O. BUDNITSKY - Es gibt ein Element von Einfluss. 

S. BUNTMAN - Vor allem das, nein, die Umgebung ist völlig aggressiv, die Richtungsumgebung, mit der Sie durch eine Masse von Fäden verbunden sind, und plötzlich werden Sie hier ganz anders. Auch dies ist, besonders für junge Leute, eine unglaubliche Schwere, eine psychologische Schwere.

O. BUDNITSKY - Dies ist natürlich einer der Punkte. Wenn es klar geplant war, sich zur Seite zu drehen, um die Rache und den ganzen Jazz zu stoppen. Dies ist natürlich ein Artikel von Aleksandrov am 14. April 45 in der Prawda. Genosse Ehrenburg vereinfacht den Anti-Ehrenburg-Journalismus, Ehrenburg schreibt weiter, dass die Deutschen eine Bande sind, und der Galgen in Berlin und so weiter und so fort. Einerseits schrieb er, wir sollten die Zivilbevölkerung nicht vergewaltigen, töten und so weiter, aber gleichzeitig setzte sich diese Propaganda des schlechten Wetters fort, und Alexandrovs Artikel vom 14. April gab ein Signal. Am 20. April ordnete Stalin an, dies zu beenden. Es ist auch eine interessante Motivation, es gibt keine moralischen Verurteilungen, die Idee ist, dass es den Widerstand der Deutschen stärkt, was wahr ist. Das wussten natürlich die Deutschen, und ich muss sagen ...

S. BUNTMAN - Übrigens, diese sehr deutschen Befehle, über die wir gesprochen haben, waren ebenfalls pragmatische Erwägungen, die die deutsche Armee, die deutsche Bevölkerung, ruinieren.

O. BUDNITSKY - Das stimmt. Schon begann über die zukünftige Struktur der Welt nachzudenken. Außerdem war es aus praktischer Sicht sehr zu stoppen. Natürlich, wenn so massive Dinge passieren, das kolossale Wachstum von Venen. Krankheiten. An der ersten weißrussischen Front waren es von Februar bis März 45 viermal vier. Außerdem habe ich leider keine Statistiken, aber ich denke, es war nicht besser, wenn nicht schlechter, und natürlich war es notwendig, anzuhalten und darüber nachzudenken wieder nachkriegszeit, das gerät und die tatsache, dass deutschland etwas tun muss, deutschland muss ganz anders verwaltet und gemanagt werden. Damals tauchten Feldküchen auf, dann tauchte diese Idee auf - wir kamen in Frieden zu Ihnen, aber obwohl es schwierig war, die Armee aufzuhalten. Der Höhepunkt der Vergewaltigung ist Berlin. Dies ist ungefähr vom 25. bis 26. April bis 5. Mai. 

S. BUNTMAN - Nun ja, das ist passiert.

O. BUDNITSKY - Das war's. Danach begannen sie, die Schrauben fest anzuziehen, wie Grigory Pomerantz allgemein schreibt: „Sie gaben einer deutschen Frau 5 Jahre, einer tschechischen Frau 10 Jahre“. Und allmählich kehrte die Armee sozusagen in den Mainstream der normalen Militärdisziplin zurück. 

S. BUNTMAN - Fassen wir in weniger als einer Minute zusammen, wann immer sie fragen, was der Zweck Ihrer Forschung ist. Einen Sieg diskreditieren? Wer braucht das jetzt? Lass es uns trotzdem machen.

O. BUDNITSKY - Ich wiederhole es noch einmal. Es ist wahr, es hat niemandem geschadet. Wir haben 67 Prozent der Bevölkerung, glauben, dass wir nicht die ganze Wahrheit über den Krieg wissen. Wenn Menschen diese Wahrheit erfahren, gefällt sie nicht jedem. Wenn wir nicht nur die Geschichte verstehen wollen, wenn wir die Gegenwart verstehen wollen, wenn wir eine Beziehung zwischen Ländern und der Einstellung der Länder zu ihrer Geschichte verstehen wollen, müssen wir wissen, was wirklich passiert ist. Zu behaupten, wenn wir nicht darüber reden, ist dies nicht geschehen und niemand weiß davon, das ist lächerlich, wir fahren uns selbst in eine Ecke und im Allgemeinen ist dies unsere Arbeit von Historikern - um zu erzählen, wie es in Wirklichkeit war.


S. BUNTMAN - Oleg Budnitsky, das Programm "Nicht so."



© 1997-2010 Echo des Moskauer Radiosenders
 










  •     Dr. Elke Scherstjanoi "Ein Rotarmist in Deutschland"
  •     Stern "Von Siegern und Besiegten"
  •     Märkische Allgemeine  "Hinter den Kulissen"
  •     Das Erste "Kulturreport"
  •     Berliner Zeitung  "Besatzer, Schöngeist, Nervensäge, Liebhaber"
  •     SR 2 KulturRadio  "Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Die Zeit  "Wodka, Schlendrian, Gewalt"
  •     Jüdische Allgemeine  "Aufzeichnungen im Feindesland"
  •     Mitteldeutsche Zeitung  "Ein rotes Herz in Uniform"
  •     Unveröffentlichte Kritik  "Aufzeichnungen eines Rotarmisten vom Umgang mit den Deutschen"
  •     Bild  "Auf Berlin, das Besiegte, spucke ich!"
  •     Das Buch von Gregor Thum "Traumland Osten. Deutsche Bilder vom östlichen Europa im 20. Jahrhundert"
  •     Flensborg Avis  "Set med en russisk officers øjne"
  •     Ostsee Zeitung  "Das Tagebuch des Rotarmisten"
  •     Leipziger Volkszeitung  "Das Glück lächelt uns also zu!"
  •     Passauer Neue Presse "Erinnerungspolitischer Gezeitenwechsel"
  •     Lübecker Nachrichten  "Das Kriegsende aus Sicht eines Rotarmisten"
  •     Lausitzer Rundschau  "Ich werde es erzählen"
  •     Leipzigs-Neue  "Rotarmisten und Deutsche"
  •     SWR2 Radio ART: Hörspiel
  •     Kulturation  "Tagebuchaufzeichnungen eines jungen Sowjetleutnants"
  •     Der Tagesspiegel  "Hier gibt es Mädchen"
  •     NDR  "Bücher Journal"
  •     Kulturportal  "Chronik"
  •     Sächsische Zeitung  "Bitterer Beigeschmack"
  •     Wiesbadener Tagblatt "Reflexionen, Textcollagen und inhaltlicher Zündstoff"
  •     Deutschlandradio Kultur  "Krieg und Kriegsende aus russischer Sicht"
  •     Berliner Zeitung  "Die Deutschen tragen alle weisse Armbinden"
  •     MDR  "Deutschland-Tagebuch eines Rotarmisten"
  •     Jüdisches Berlin  "Das Unvergessliche ist geschehen" / "Личные воспоминания"
  •     Süddeutsche Zeitung  "So dachten die Sieger"
  •     Financial Times Deutschland  "Aufzeichnungen aus den Kellerlöchern"
  •     Badisches Tagblatt  "Ehrliches Interesse oder narzisstische Selbstschau?"
  •     Freie Presse  "Ein Rotarmist in Berlin"
  •     Nordkurier/Usedom Kurier  "Aufzeichnungen eines Rotarmisten ungefiltert"
  •     Nordkurier  "Tagebuch, Briefe und Erinnerungen"
  •     Ostthüringer Zeitung  "An den Rand geschrieben"
  •     Potsdamer Neueste Nachrichten  "Hier gibt es Mädchen"
  •     NDR Info. Forum Zeitgeschichte "Features und Hintergründe"
  •     Deutschlandradio Kultur. Politische Literatur. "Lasse mir eine Dauerwelle machen"
  •     Konkret "Watching the krauts. Emigranten und internationale Beobachter schildern ihre Eindrücke aus Nachkriegsdeutschland"
  •     Cicero "Voodoo Child. Die verhexten Kinder"
  •     Dagens Nyheter  "Det oaendliga kriget"
  •     Utopie-kreativ  "Des jungen Leutnants Deutschland - Tagebuch"
  •     Neues Deutschland  "Berlin, Stunde Null"
  •     Webwecker-bielefeld  "Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Südkurier  "Späte Entschädigung"
  •     Online Rezension  "Das kriegsende aus der Sicht eines Soldaten der Roten Armee"
  •     Saarbrücker Zeitung  "Erstmals: Das Tagebuch eines Rotarmisten"
  •     Neue Osnabrücker Zeitung  "Weder Brutalbesatzer noch ein Held"
  •     Thüringische Landeszeitung  "Vom Alltag im Land der Besiegten"
  •     Das Argument  "Wladimir Gelfand: Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Deutschland Archiv: Zeitschrift für das vereinigte Deutschland "Betrachtungen eines Aussenseiters"
  •     Neue Gesellschaft/Frankfurter Hefte  "Von Siegern und Besiegten"
  •     Deutsch-Russisches Museum Berlin-Karlshorst "Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Online Rezensionen. Die Literaturdatenbank
  •     Literaturkritik  "Ein siegreicher Rotarmist"
  •     RBB Kulturradio  "Ein Rotarmist in Berlin"
  •     їнська правда  "Нульовий варiант" для ветеранiв вiйни / Комсомольская правда "Нулевой вариант" для ветеранов войны"
  •     Dagens Nyheter. "Sovjetsoldatens dagbok. Hoppfull läsning trots krigets grymheter"
  •     Ersatz  "Tysk dagbok 1945-46 av Vladimir Gelfand"
  •     Borås Tidning  "Vittnesmåil från krigets inferno"
  •     Sundsvall (ST)  "Solkig skildring av sovjetisk soldat frеn det besegrade Berlin"
  •     Helsingborgs Dagblad  "Krigsdagbok av privat natur"
  •     2006 Bradfor  "Conference on Contemporary German Literature"
  •     Spring-2005/2006/2016 Foreign Rights, German Diary 1945-1946
  •     Flamman / Ryska Posten "Dagbok kastar tvivel över våldtäktsmyten"
  •     INTERPRES "DAGBOG REJSER TVIVL OM DEN TYSK-REVANCHISTISKE “VOLDTÆGTSMYTE”
  •     Expressen  "Kamratliga kramar"
  •     Expressen Kultur  "Under våldets täckmantel"
  •     Lo Tidningen  "Krigets vardag i röda armén"
  •     Tuffnet Radio  "Är krigets våldtäkter en myt?"
  •     Norrköpings Tidningar  "En blick från andra sidan"
  •     Expressen Kultur  "Den enda vägens historia"
  •     Expressen Kultur  "Det totalitära arvet"
  •     Allehanda  "Rysk soldatdagbok om den grymma slutstriden"
  •     Ryska Posten  "Till försvar för fakta och anständighet"
  •     Hugin & Munin  "En rödarmist i Tyskland"
  •     Theater "Das deutsch-russische Soldatenwörtebuch" / Театр  "Русско-немецкий солдатский разговорник"
  •     SWR2 Radio "Journal am Mittag"
  •     Berliner Zeitung  "Dem Krieg den Krieg erklären"
  •     Die Tageszeitung  "Mach's noch einmal, Iwan!"
  •     The book of Paul Steege: "Black Market, Cold War: Everyday Life in Berlin, 1946-1949"
  •     Телеканал РТР "Культура"  "Русско-немецкий солдатский разговорник"
  •     Аргументы и факты  "Есть ли правда у войны?"
  •     RT "Russian-German soldier's phrase-book on stage in Moscow"
  •     Утро.ru  "Контурная карта великой войны"
  •     Коммерсантъ "Языковой окоп"
  •     Телеканал РТР "Культура":  "Широкий формат с Ириной Лесовой"
  •     Museum Berlin-Karlshorst  "Das Haus in Karlshorst. Geschichte am Ort der Kapitulation"
  •     Das Buch von Roland Thimme: "Rote Fahnen über Potsdam 1933 - 1989: Lebenswege und Tagebücher"
  •     Das Buch von Bernd Vogenbeck, Juliane Tomann, Magda Abraham-Diefenbach: "Terra Transoderana: Zwischen Neumark und Ziemia Lubuska"
  •     Das Buch von Sven Reichardt & Malte Zierenberg: "Damals nach dem Krieg Eine Geschichte Deutschlands - 1945 bis 1949"
  •     Lothar Gall & Barbara Blessing: "Historische Zeitschrift Register zu Band 276 (2003) bis 285 (2007)"
  •     Wyborcza.pl "Kłopotliwy pomnik w mieście z trudną historią"
  •     Kollektives Gedächtnis "Erinnerungen an meine Cousine Dora aus Königsberg"
  •     Das Buch von Ingeborg Jacobs: "Freiwild: Das Schicksal deutscher Frauen 1945"
  •     Wyborcza.pl "Strącona gwiazda wdzięczności"
  •     Закон i Бiзнес "Двічі по двісті - суд честі"
  •     Радио Свобода "Красная армия. Встреча с Европой"
  •     DEP "Stupri sovietici in Germania (1944-45)"
  •     Дніпропетровський національний історичний музей ім. Яворницького "Музей і відвідувач: методичні розробки, сценарії, концепції. Листи з 43-го"
  •     Explorations in Russian and Eurasian History "The Intelligentsia Meets the Enemy: Educated Soviet Officers in Defeated Germany, 1945"
  •     DAMALS "Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Gedankenwelt des Siegers"
  •     Das Buch von Pauline de Bok: "Blankow oder Das Verlangen nach Heimat"
  •     Das Buch von Ingo von Münch: "Frau, komm!": die Massenvergewaltigungen deutscher Frauen und Mädchen 1944/45"
  •     Das Buch von Roland Thimme: "Schwarzmondnacht: Authentische Tagebücher berichten (1933-1953). Nazidiktatur - Sowjetische Besatzerwillkür"
  •     История государства "Миф о миллионах изнасилованных немок"
  •     Das Buch Alexander Häusser, Gordian Maugg: "Hungerwinter: Deutschlands humanitäre Katastrophe 1946/47"
  •     Heinz Schilling: "Jahresberichte für deutsche Geschichte: Neue Folge. 60. Jahrgang 2008"
  •     Jan M. Piskorski "WYGNAŃCY: Migracje przymusowe i uchodźcy w dwudziestowiecznej Europie"
  •     Wayne State "The Cultural Memory Of German Victimhood In Post-1990 Popular German Literature And Television"
  •     Deutschlandradio "Heimat ist dort, wo kein Hass ist"
  •     Journal of Cold War Studies "Wladimir Gelfand, Deutschland-Tagebuch 1945–1946: Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     ЛЕХАИМ "Евреи на войне. Солдатские дневники"
  •     Частный Корреспондент "Победа благодаря и вопреки"
  •     Перспективы "Сексуальное насилие в годы Второй мировой войны: память, дискурс, орудие политики"
  •     Радиостанция Эхо Москвы & RTVi "Не так" с Олегом Будницким: Великая Отечественная - солдатские дневники"
  •     Books Llc "Person im Zweiten Weltkrieg /Sowjetunion/ Georgi Konstantinowitsch Schukow, Wladimir Gelfand, Pawel Alexejewitsch Rotmistrow"
  •     Das Buch von Jan Musekamp: "Zwischen Stettin und Szczecin - Metamorphosen einer Stadt von 1945 bis 2005"
  •     Encyclopedia of safety "Ladies liberated Europe in the eyes of Russian soldiers and officers (1944-1945 gg.)"
  •     Азовские греки "Павел Тасиц"
  •     Newsland "СМЯТЕНИЕ ГРОЗНОЙ ОСЕНИ 1941 ГОДА"
  •     Wallstein "Demokratie im Schatten der Gewalt: Geschichten des Privaten im deutschen Nachkrieg"
  •     Вестник РГГУ "Болезненная тема второй мировой войны: сексуальное насилие по обе стороны фронта"
  •     Das Buch von Jürgen W. Schmidt: "Als die Heimat zur Fremde wurde"
  •     ЛЕХАИМ "Евреи на войне: от советского к еврейскому?"
  •     Gedenkstätte/ Museum Seelower Höhen "Die Schlacht"
  •     The book of Frederick Taylor "Exorcising Hitler: The Occupation and Denazification of Germany"
  •     Огонёк "10 дневников одной войны"
  •     The book of Michael Jones "Total War: From Stalingrad to Berlin"
  •     Das Buch von Frederick Taylor "Zwischen Krieg und Frieden: Die Besetzung und Entnazifizierung Deutschlands 1944-1946"
  •     WordPress.com "Wie sind wir Westler alt und überklug - und sind jetzt doch Schmutz unter ihren Stiefeln"
  •     Олег Будницкий: "Архив еврейской истории" Том 6. "Дневники"
  •     Åke Sandin "Är krigets våldtäkter en myt?"
  •     Michael Jones: "El trasfondo humano de la guerra: con el ejército soviético de Stalingrado a Berlín"
  •     Das Buch von Jörg Baberowski: "Verbrannte Erde: Stalins Herrschaft der Gewalt"
  •     Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft "Gewalt im Militar. Die Rote Armee im Zweiten Weltkrieg"
  •     Ersatz-[E-bok] "Tysk dagbok 1945-46"
  •     The book of Michael David-Fox, Peter Holquist, Alexander M. Martin: "Fascination and Enmity: Russia and Germany as Entangled Histories, 1914-1945"
  •     Елена Сенявская "Женщины освобождённой Европы глазами советских солдат и офицеров (1944-1945 гг.)"
  •     The book of Raphaelle Branche, Fabrice Virgili: "Rape in Wartime (Genders and Sexualities in History)"
  •     (סקירה   צבאית נשים של אירופה המשוחררת דרך עיניהם של חיילים וקצינים סובייטים (1944-1945
  •     БезФорматаРу "Хоть бы скорей газетку прочесть"
  •     ВЕСТНИК "Проблемы реадаптации студентов-фронтовиков к учебному процессу после Великой Отечественной войны"
  •     Zeitschrift für Geschichtswissenschaft 60 (2012), 12
  •     Все лечится "10 миллионов изнасилованных немок"
  •     Симха "Еврейский Марк Твен. Так называли Шолома Рабиновича, известного как Шолом-Алейхем"
  •     Nicolas Bernard "La Guerre germano-soviétique: 1941-1945" (Histoires d'aujourd'hui) E-Book
  •     Annales: Nathalie Moine "La perte, le don, le butin. Civilisation stalinienne, aide étrangère et biens trophées dans l’Union soviétique des années 1940"
  •     Das Buch von Beata Halicka "Polens Wilder Westen. Erzwungene Migration und die kulturelle Aneignung des Oderraums 1945 - 1948"
  •     Das Buch von Jan M. Piskorski "Die Verjagten: Flucht und Vertreibung im Europa des 20. Jahrhundert"
  •     "آسو  "دشمن هرگز در نمی‌زن
  •     Уроки истории. ХХ век. Гефтер. "Антисемитизм в СССР во время Второй мировой войны в контексте холокоста"
  •     Ella Janatovsky "The Crystallization of National Identity in Times of War: The Experience of a Soviet Jewish Soldier"
  •     Word War II Multimedia Database "Borgward Panzerjager At The Reichstag"
  •     Militaergeschichtliche Zeitschrift "Buchbesprechungen"
  •     Всеукраинский еженедельник Украина-Центр "Рукописи не горят"
  •     Bücher / CD-s / E-Book von Niclas Sennerteg "Nionde arméns undergång: Kampen om Berlin 1945"
  •     Das Buch von Michaela Kipp: "Großreinemachen im Osten: Feindbilder in deutschen Feldpostbriefen im Zweiten Weltkrieg"
  •     Петербургская газета "Женщины на службе в Третьем Рейхе"
  •     Володимир Поліщук "Зроблено в Єлисаветграді"
  •     Deutsch-Russisches Museum Berlin-Karlshorst. Katalog zur Dauerausstellung / Каталог постоянной экспозиции
  •     Clarissa Schnabel "The life and times of Marta Dietschy-Hillers"
  •     Alliance for Human Research Protection "Breaking the Silence about sexual violence against women during the Holocaust"
  •     Еврейский музей и центр толерантности. Группа по работе с архивными документами"
  •     Эхо Москвы "ЦЕНА ПОБЕДЫ: Военный дневник лейтенанта Владимира Гельфанда"
  •     Bok / eBok: Anders Bergman & Emelie Perland "365 dagar: Utdrag ur kända och okända dagböcker"
  •     РИА Новости "Освободители Германии"
  •     Das Buch von Miriam Gebhardt "Als die Soldaten kamen: Die Vergewaltigung deutscher Frauen am Ende des Zweiten Weltkriegs"
  •     Petra Tabarelli "Vladimir Gelfand"
  •     Das Buch von Martin Stein "Die sowjetische Kriegspropaganda 1941 - 1945 in Ego-Dokumenten"
  •     Książka Beata Halicka "Polski Dziki Zachód. Przymusowe migracje i kulturowe oswajanie Nadodrza 1945-1948"
  •     The German Quarterly "Philomela’s Legacy: Rape, the Second World War, and the Ethics of Reading"
  •     MAZ LOKAL "Archäologische Spuren der Roten Armee in Brandenburg"
  •     Tenona "Как фашисты издевались над детьми в концлагере Саласпилс. Чудовищные исторические факты о концлагерях"
  •     Deutsches Historisches Museum "1945 – Niederlage. Befreiung. Neuanfang. Zwölf Länder Europas nach dem Zweiten Weltkrieg"
  •     День за днем "Дневник лейтенанта Гельфанда"
  •     BBC News "The rape of Berlin" / BBC Mundo / BBC O`zbek  / BBC Brasil / BBC فارْسِى "تجاوز در برلین"
  •     Echo24.cz "Z deníku rudoarmějce: Probodneme je skrz genitálie"
  •     The Telegraph "The truth behind The Rape of Berlin"
  •     BBC World Service "The Rape of Berlin"
  •     ParlamentniListy.cz "Mrzačení, znásilňování, to všechno jsme dělali. Český server připomíná drsné paměti sovětského vojáka"
  •     WordPress.com "Termina a Batalha de Berlim"
  •     Dnevnik.hr "Podignula je suknju i kazala mi: 'Spavaj sa mnom. Čini što želiš! Ali samo ti"                  
  •     ilPOST "Gli stupri in Germania, 70 anni fa"
  •     上 海东方报业有限公司 70年前苏军强奸了十万柏林妇女?很多人仍在寻找真相
  •     연 합뉴스 "BBC: 러시아군, 2차대전때 독일에서 대규모 강간"
  •     세계 일보 "러시아군, 2차대전때 독일에서 대규모 강간"
  •     Telegraf "SPOMENIK RUSKOM SILOVATELJU: Nemci bi da preimenuju istorijsko zdanje u Berlinu?"
  •     Múlt-kor "A berlini asszonyok küzdelme a szovjet erőszaktevők ellen"
  •     Noticiasbit.com "El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     Museumsportal Berlin "Landsberger Allee 563, 21. April 1945"
  •     Caldeirão Político "70 anos após fim da guerra, estupro coletivo de alemãs ainda é episódio pouco conhecido"
  •     Nuestras Charlas Nocturnas "70 aniversario del fin de la II Guerra Mundial: del horror nazi al terror rojo en Alemania"
  •     W Radio "El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     La Tercera "BBC: El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     Noticias de Paraguay "El drama de las alemanas violadas por tropas soviéticas hacia el final de la Segunda Guerra Mundial"
  •     Cnn Hit New "The drama hidden mass rape during the fall of Berlin"
  •     Dân Luận "Trần Lê - Hồng quân, nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin 1945"
  •     Český rozhlas "Temná stránka sovětského vítězství: znásilňování Němek"
  •     Historia "Cerita Kelam Perempuan Jerman Setelah Nazi Kalah Perang"
  •     G'Le Monde "Nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin năm 1945 mang tên Hồng Quân"
  •     BBC News 코리아 "베를린에서 벌어진 대규모 강간"
  •     Эхо Москвы "Дилетанты. Красная армия в Европе"
  •     Der Freitag "Eine Schnappschussidee"
  •     باز آفريني واقعيت ها  "تجاوز در برلین"
  •     Quadriculado "O Fim da Guerra e o início do Pesadelo. Duas narrativas sobre o inferno"
  •     Majano Gossip "PER NON DIMENTICARE... LE PORCHERIE COMUNISTE!!!"
  •     非 中国日报网 "柏林的强奸"
  •     Constantin Film "Anonyma - Eine Frau in Berlin. Materialien zum Film"
  •     Русская Германия "Я прижал бедную маму к своему сердцу и долго утешал"
  •     De Gruyter Oldenbourg "Erinnerung an Diktatur und Krieg. Brennpunkte des kulturellen Gedächtnisses zwischen Russland und Deutschland seit 1945"
  •     Memuarist.com "Гельфанд Владимир Натанович"
  •     Πανεπιστημίου Ιωαννίνων "Οι νόμοι του Πλάτωνα για την υβριστική κακολογία και την κατάχρηση του δημοσίου"
  •     Das Buch von Nicholas Stargardt "Der deutsche Krieg: 1939 - 1945"Николас Старгардт "Мобилизованная нация. Германия 1939–1945"
  •     FAKEOFF "Оглянуться в прошлое"
  •     The book of Nicholas Stargardt "The German War: A Nation Under Arms, 1939–45"
  •     The book of Nicholas Stargardt "The German War: A Nation Under Arms, 1939–45"
  •     Das Buch "Владимир Гельфанд. Дневник 1941 - 1946"
  •     BBC Русская служба "Изнасилование Берлина: неизвестная история войны" / BBC Україна "Зґвалтування Берліна: невідома історія війни"
  •     Virtual Azərbaycan "Berlinin zorlanması"
  •     Гефтер. "Олег Будницкий: «Дневник, приятель дорогой!» Военный дневник Владимира Гельфанда"
  •     Гефтер "Владимир Гельфанд. Дневник 1942 года"
  •     BBC Tiếng Việt "Lính Liên Xô 'hãm hiếp phụ nữ Đức'"
  •     Nicolas Bernard "La Guerre germano-soviétique, 1941-1943" Tome 1
  •     Nicolas Bernard "La Guerre germano-soviétique, 1943-1945" Tome 2
  •     Эхо Москвы "ЦЕНА ПОБЕДЫ: Дневники лейтенанта Гельфанда"
  •     Renato Furtado "Soviéticos estupraram 2 milhões de mulheres alemãs, durante a Guerra Mundial"
  •     Вера Дубина "«Обыкновенная история» Второй мировой войны: дискурсы сексуального насилия над женщинами оккупированных территорий"
  •     Еврейский музей и центр толерантности "Презентация книги Владимира Гельфанда «Дневник 1941-1946»"
  •     Еврейский музей и центр толерантности "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. "Атака"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. "Бой"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. "Победа"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. Эпилог
  •     Труд "Покорность и отвага: кто кого?"
  •     Издательский Дом «Новый Взгляд» "Выставка подвига"
  •     Katalog NT "Выставка "Евреи в Великой Отечественной войне " - собрание уникальных документов"
  •     Вести "Выставка "Евреи в Великой Отечественной войне" - собрание уникальных документов"
  •     Радио Свобода "Бесценный графоман"
  •     Вечерняя Москва "Еще раз о войне"
  •     РИА Новости "Выставка про евреев во время ВОВ открывается в Еврейском музее"
  •     Телеканал «Культура» Выставка "Евреи в Великой Отечественной войне" проходит в Москве
  •     Россия HD "Вести в 20.00"
  •     GORSKIE "В Москве открылась выставка "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Aгентство еврейских новостей "Евреи – герои войны"
  •     STMEGI TV "Открытие выставки "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики "Открытие выставки "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Независимая газета "Война Абрама"
  •     Revista de Historia "El lado oscuro de la victoria aliada en la Segunda Guerra Mundial"
  •     עיתון סינאתלה  גביש הסמל ולדימיר גלפנד מספר על חיי היומיום במלחמה , על אורח חיים בחזית ובעורף
  •     Лехаим "Война Абрама"
  •     Elhallgatva "A front emlékezete. A Vörös Hadsereg kötelékében tömegesen és fiatalkorúakon elkövetett nemi erőszak kérdése a Dél-Vértesben"
  •     Libertad USA "El drama de las alemanas: violadas por tropas soviéticas en 1945 y violadas por inmigrantes musulmanes en 2016"
  •     НГ Ex Libris "Пять книг недели"
  •     Брестский Курьер "Фамильное древо Бреста. На перекрестках тех дорог"
  •     Полит.Ру "ProScience: Олег Будницкий о народной истории войны"
  •     Олена Проскура "Запiзнiла сповiдь"
  •     Полит.Ру "ProScience: Возможна ли научная история Великой Отечественной войны?"
  •     Das Buch "Владимир Гельфанд. Дневник 1941 - 1946"
  •     Ahlul Bait Nabi Saw "Kisah Kelam Perempuan Jerman Setelah Nazi Kalah Perang"
  •     北 京北晚新视觉传媒有限公司 "70年前苏军强奸了十万柏林妇女?"
  •     Преподавание истории в школе "«О том, что происходило…» Дневник Владимира Гельфанда"
  •     Вестник НГПУ "О «НЕУБЕДИТЕЛЬНЕЙШЕЙ» ИЗ ПОМЕТ: (Высокая лексика в толковых словарях русского языка XX-XXI вв.)"
  •     Fotografias da História "Memórias esquecidas: o estupro coletivo das mulheres alemãs"
  •     Archäologisches Landesmuseum Brandenburg "Zwischen Krieg und Frieden" / "Между войной и миром"
  •     Российская газета "Там, где кончается война"
  •     Народный Корреспондент "Женщины освобождённой Европы глазами советских солдат: правда про "2 миллиона изнасилованых немок"
  •     Fiona "Военные изнасилования — преступления против жизни и личности"
  •     军 情观察室 "苏军攻克柏林后暴行妇女遭殃,战争中的强奸现象为什么频发?"
  •     Независимая газета "Дневник минометчика"
  •     Независимая газета "ИСПОДЛОБЬЯ: Кризис концепции"
  •     East European Jewish Affairs "Jewish response to the non-Jewish question: “Where were the Jews during the fighting?” 1941–5"
  •     Niels Bo Poulsen "Skæbnekamp: Den tysk-sovjetiske krig 1941-1945"
  •     Olhar Atual "A Esquerda a história e o estupro"
  •     The book of Stefan-Ludwig Hoffmann, Sandrine Kott, Peter Romijn, Olivier Wieviorka "Seeking Peace in the Wake of War: Europe, 1943-1947"
  •     Walter de Gruyter "Germans into Allies: Writing a Diary in 1945"
  •     Blog in Berlin "22. Juni – da war doch was?"
  •     Steemit "Berlin Rape: The Hidden History of War"
  •     Estudo Prático "Crimes de estupro na Segunda Guerra Mundial e dentro do exército americano"
  •     Громадське радіо "Насильство над жінками під час бойових дій — табу для України"
  •     InfoRadio RBB "Geschichte in den Wäldern Brandenburgs"
  •     "شگفتی های تاریخ است "پشت پرده تجاوز به زنان برلینی در پایان جنگ جهانی دوم
  •     Hans-Jürgen Beier gewidmet "Lehren – Sammeln – Publizieren"
  •     The book of Miriam Gebhardt "Crimes Unspoken: The Rape of German Women at the End of the Second World War"
  •     Русский вестник "Искажение истории: «Изнасилованная Германия»"
  •     凯 迪 "推荐《柏林女人》与《五月四日》影片"
  •     Vix "Estupro de guerra: o que acontece com mulheres em zonas de conflito, como Aleppo?"
  •     Universidad del Bío-Bío "CRÍMENES DE GUERRA RUSOS EN LA SEGUNDA GUERRA MUNDIAL (1940-1945)"
  •     "المنصة  "العنف ضد المرأة.. المسكوت عنه في الحرب العالمية الثانية
  •     Книга. Олег Шеин "От Астраханского кремля до Рейхсканцелярии. Боевой путь 248-й стрелковой дивизии"
  •     Sodaz Ot "Освободительная миссия Красной Армии и кривое зеркало вражеской пропаганды"
  •     Sodaz Ot "Советский воин — освободитель Европы: психология и поведение на завершающем этапе войны"
  •     企 业头条 "柏林战役后的女人"
  •     Sántha István "A front emlékezete"
  •     腾 讯公司& nbsp; "二战时期欧洲, 战胜国对战败国的十万妇女是怎么处理的!"
  •     El Nuevo Accion "QUE LE PREGUNTEN A LAS ALEMANAS VIOLADAS POR RUSOS, NORTEAMERICANOS, INGLESES Y FRANCESES"
  •     Periodismo Libre "QUE LE PREGUNTEN A LAS ALEMANAS VIOLADAS POR RUSOS, NORTEAMERICANOS, INGLESES Y FRANCESES"
  •     DE Y.OBIDIN "Какими видели европейских женщин советские солдаты и офицеры (1944-1945 годы)?"
  •     Magyar Tudományos Akadémia "Váltóállítás: Diktatúrák a vidéki Magyarországon 1945-ben"
  •     歷 史錄 "近1萬女性被強姦致死,女孩撩開裙子說:不下20個男人戳我這兒"
  •     Cyberpedia "Проблема возмездия и «границы ненависти» у советского солдата-освободителя"
  •     NewConcepts Society "Можно ли ставить знак равенства между зверствами гитлеровцев и зверствами советских солдат?"
  •     搜 狐 "二战时期欧洲,战胜国对战败国的妇女是怎么处理的"
  •     Ranker "14 Shocking Atrocities Committed By 20th Century Communist Dictatorships"
  •     Эхо Москвы "Дилетанты. Начало войны. Личные источники"
  •     Журнал "Огонёк" "Эго прошедшей войны"
  •     이 창남 외 공저 "폭력과 소통 :트랜스내셔널한 정의를 위하여"
  •     Уроки истории. XX век "Книжный дайджест «Уроков истории»: советский антисемитизм"
  •     Свободная Пресса "Кто кого насиловал в Германии"
  •     EPrints "Взаємовідносини червоноармійців з цивільним населенням під час перебування радянських військ на території Польщі (кінець 1944 - початок 1945 рр.)"
  •     Pikabu "Обратная сторона медали"
  •     Озёрск.Ru "Война и немцы"
  •     Імекс-ЛТД "Історичний календар Кіровоградщини на 2018 рік. Люди. Події. Факти"
  •     יד ושם - רשות הזיכרון לשואה ולגבורה "Vladimir Gelfand"
  •     Atchuup! "Soviet soldiers openly sexually harass German woman in Leipzig after WWII victory, 1945"
  •     Книга Мириам Гебхардт "Когда пришли солдаты. Изнасилование немецких женщин в конце Второй мировой войны"
  •     Coffe Time "Женщины освобождённой"
  •     Дилетант "Цена победы. Военный дневник лейтенанта Владимира Гельфанда"
  •     Feldgrau.Info - Bоенная история "Подборка"
  •     Вечерний Брест "В поисках утраченного времени. Солдат Победы Аркадий Бляхер. Часть 9. Нелюбовь"
  •     Геннадий Красухин "Круглый год с литературой. Квартал четвёртый"
  •     Аргументы недели "Всю правду знает только народ. Почему фронтовые дневники совсем не похожи на кино о войне"
  •     Fanfics.me "Вспомним подвиги ветеранов!"
  •     VietInfo "Hồng quân, Nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin năm 1945"
  •     Книга: Виталий Дымарский, Владимир Рыжков "Лица войны"
  •     Dozor "Про День Перемоги в Кіровограді, фейкових ветеранів і "липове" примирення"
  •     East European Jewish Affairs "Review of Dnevnik 1941-1946, by Vladimir Gel’fand"
  •     The book of Harriet Murav, Gennady Estraikh "Soviet Jews in World War II: Fighting, Witnessing, Remembering"
  •     TARINGA! "Las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     ВолиньPost "Еротика та війна: спогади про Любомль 1944 року"
  •     Anews "Молодые воспринимают войну в конфетном обличии"
  •     RTVi "«Война эта будет дикая». Что писали 22 июня 1941 года в дневниках"
  •     Tribun Manado "Nasib Kelam Perempuan Jerman Usai Nazi Kalah, Gadis Muda, Wanita Tua dan Hamil Diperkosa Bergantian"
  •     The book of Elisabeth Krimmer "German Women's Life Writing and the Holocaust: Complicity and Gender in the Second World War"
  •     ViewsBros  "WARTIME VIOLENCE AGAINST WOMEN"
  •     Xosé Manuel Núñez Seixas "El frente del Este : historia y memoria de la guerra germano-soviética, 1941-1945"
  •     اخبار المقطم و الخليفه " إغتصاب برلين الكبير"
  •     Русская семерка "В чьем плену хуже всего содержались женщины-военные на Второй мировой"
  •     Mail Online "Mass grave containing 1,800 German soldiers who perished at the Battle of Stalingrad is uncovered in Russia - 75 years after WWII's largest confrontation claimed 2 mln lives"
  •     PT. Kompas Cyber Media "Kuburan Massal 1.800 Tentara Jerman Ditemukan di Kota Volgograd"
  •     Công ty Cổ phần Quảng cáo Trực tuyến 24H "Nga: Sửa ống nước, phát hiện 1.800 hài cốt của trận đánh đẫm máu nhất lịch sử"
  •     LGMI News "Pasang Pipa Air, Tukang Temukan Kuburan Masal 1.837 Tentara Jerman"
  •     Quora "¿Cuál es un hecho sobre la Segunda Guerra Mundial que la mayoría de las personas no saben y probablemente no quieren saber?"
  •     "مجله مهاجرت  "آنچه روس‌ها در برلین انجام دادند!
  •     Музейний простiр  "Музей на Дніпрі отримав новорічні подарунки під ялинку"
  •     Bella Gelfand. Wie in Berlin Frau eines Rotarmisten Wladimir Gelfand getötet wurde  .. ..
  •     The book of Paul Roland "Life After the Third Reich: The Struggle to Rise from the Nazi Ruins"
  •     O Sentinela "Dois Milhões de Alemãs: O Maior Estupro em Massa da História foi um Crime Aliado-Soviético
  •     Stratejik Güvenlik "SAVAŞ DOSYASI : TARİHTEN BİR KARE – 2. DÜNYA SAVAŞI BİTİMİNDE ALMANYA’DA KADINLARA TOPLU TECAVÜZLER"
  •     Агентство новостей «Хакасия-Информ» "Кто остановит шоу Коновалова?"
  •     Isralike.org "Цена победы. Военный дневник лейтенанта Владимира Гельфанда"
  •     Robert Dale “For what and for whom were we fighting?”: Red Army Soldiers, Combat Motivation and Survival Strategies on the Eastern Front in the Second World War
  •     "طرفداری "پایان رویای نازیسم / سقوط امپراطوری آدولف هیتلر
  •     Das Buch von Kerstin Bischl "Frontbeziehungen: Geschlechterverhältnisse und Gewaltdynamiken in der Roten Armee 1941-1945"
  •     Русская семерка "Красноармейцы или солдаты союзников: кто вызывал у немок больший страх"
  •     Kibalchish "Фрагменты дневников поэта-фронтовика В. Н. Гельфанда"
  •     History Magazine "Sõjapäevik leitnant Vladimir Gelfand"
  •     Magazine online "Vojnový denník poručíka Vladimíra Gelfanda"
  •     theБабель "Український лейтенант Володимир Гельфанд пройшов Другу світову війну від Сталінграда до Берліна"
  •     Znaj.UA "Жорстокі знущання та масові вбивства: злочини Другої світової показали в моторошних кадрах"
  •     Gazeta.ua "Масові вбивства і зґвалтування: жорстокі злочини Другої світової війни у фотографіях"
  •     PikTag "Знали вы о том, что советские солдаты ИЗНАСИЛОВАЛИ бессчетное число женщин по пути к Берлину?"
  •     Kerstin Bischl  "Sammelrezension: Alltagserfahrungen von Rotarmisten und ihr Verhältnis zum Staat"
  •     Конт "Несколько слов о фронтовом дневнике"
  •     Sherstinka "Német megszállók és nők. Trófeák Németországból - mi volt és hogyan"
  •     Олег Сдвижков "Красная Армия в Европе. По страницам дневника Захара Аграненко"
  •     X-True.Info "«Русские варвары» и «цивилизованные англосаксы»: кто был более гуманным с немками в 1945 году"
  •     Veröffentlichungen zur brandenburgischen Landesarchäologie "Zwischen Krieg und und Frieden: Waldlager der Roten Armee 1945"
  •     Sherstinka "Szovjet lányok megerőszakolása a németek által a megszállás alatt. Német fogságba esett nők"
  •     Dünya Haqqinda "Berlin zorlanmasi: İkinci Dünya Müharibəsi"
  •     Dioxland "NEMŠKIM VOJAKOM JE BILO ŽAL RUSKIH ŽENSK. VSE KNJIGE SO O: "VOJAŠKIH SPOMINIH NEMŠKEGA..."
  •     Actionvideo "Gewalt gegen deutsche Frauen durch Soldaten der Roten Armee. Entsetzliche Folter und Hinrichtungen durch japanische Faschisten während des Zweiten Weltkriegs!"
  •     Maktime "Was machten die Nazis mit den gefangenen sowjetischen Mädchen? Wer hat deutsche Frauen vergewaltigt und wie sie im besetzten Deutschland gelebt haben"
  •     Музей «Пам’ять єврейського народу та Голокост в Україні» отримав у дар унікальні експонати
  •     Sherstinka "Что творили с пленными женщинами фашисты. Жестокие пытки женщин фашистами"
  •     Bidinvest "Brutalitäten der Sowjetarmee - Über die Gräueltaten der sowjetischen "Befreier" in Europa. Was haben deutsche Soldaten mit russischen Frauen gemacht?"
  •     Русский сборник XXVII "Советские потребительские практики в «маленьком СССР», 1945-1949"
  •     Academic Studies Press. Oleg Budnitskii: "Jews at War: Diaries from the Front"
  •     Gazeta Chojeńska "Wojna to straszna trauma, a nie fajna przygoda"
  •     Historiadel.net "Crímenes de violación de la Segunda Guerra Mundial y el Ejército de EE. UU."
  •     화 요지식살롱 "2차세계대전 말, 소련에게 베를린을 점령당한 '독일 여자들'이 당한 치욕의 역사"
  •     The Global Domain News "As the soldiers did to captured German women"
  •     Quora "Você sabe de algum fato da Segunda Guerra Mundial que a maioria das pessoas não conhece e que, provavelmente, não querem saber?"
  •     MOZ.de "Als der Krieg an die Oder kam – Flucht aus der Festung Frankfurt"
  •     Музей "Пам'ять єврейського народу та Голокост в Україні". "1 березня 1923 р. – народився Володимир Гельфанд"
  •     Wyborcza.pl "Ryk gwałconych kobiet idzie przez pokolenia. Mało kto się nim przejmuje"
  •     Cноб "Женщина — военный трофей. Польский историк о изнасилованиях в Европе во время Второй мировой"
  •     Refugo "O estupro da Alemanha"
  •     Historia National Geographic "la batalla de berlín durante la segunda guerra mundial"
  •     Politeka "Росіянам напередодні 9 травня нагадали про злочини в Німеччині: «Заплямували себе...»"
  •     Акценты "Советский офицер раскрыл тайны Второй мировой: рассказал без прикрас"
  •     БелПресса "Цена Победы. Какой была военная экономика"
  •     Lucidez "75 años de la rendición nazi: Los matices del “heroísmo” soviético"
  •     UM CANCERIANO SEM LAR "8 de Maio de 1945"
  •     Lasteles.com "La Caída de la Alemania Nazi: aniversario de la rendición de Berlin"
  •     Cloud Mind "Violence Against Women: The Rape Of Berlin WW2"
  •     Музей "Пам'ять єврейського народу та Голокост в Україні" "8 ТРАВНЯ – ДЕНЬ ПАМ’ЯТІ І ПРИМИРЕННЯ"
  •     Lunaturaoficial "LIBROS QUE NO HICIERON HISTORIA: EL DIARIO DE LOS HORRORES"
  •     CUERVOPRESS "El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     EU Today "The Rape of Berlin: Red Army atrocities in 1945"
  •     Издательство Яндекс + История будущего "Настоящий 1945"
  •     Вне строк "Похищение Берлина: зверства Красной армии в 1945 году"
  •     Frankfurter Allgemeine Zeitung "Erlebt Russland eine neue Archivrevolution?"
  •     The book of Beata Halicka "The Polish Wild West: Forced Migration and Cultural Appropriation in the Polish-german Borderlands, 1945-1948"
  •     Twentieth-Century Literature “A World of Tomorrow”: Trauma, Urbicide, and Documentation in A Woman in Berlin: Eight Weeks in the Conquered City
  •     Märkische Onlinezeitung "Sowjetische Spuren in Brandenburgs Wäldern"
  •     Revue Belge de Philologie et d’Histoire "Soviet Diaries of the Great Patriotic War"
  •     Der Spiegel "Rotarmisten und deutsche Frauen: "Ich gehe nur mit anständigen Russen"
  •     ReadSector "Mass grave of WWII Nazi paratroopers found in Poland contains 18 skeletons and tools with swastikas"
  •     ИноСМИ "Der Spiegel (Германия): «Я гуляю только с порядочными русскими"
  •     Actionvideo "Jak naziści szydzili z rosyjskich kobiet. Gwałt w Berlinie: nieznana historia wojny"
  •     Graf Orlov 33 "ДНЕВНИК В. ГЕЛЬФАНДА советского офицера РККА"
  •     Deutsche Welle  "Послевоенная Германия в дневниках и фотографиях"
  •     Deutsche Welle  "За что немки любили в 1945 году лейтенанта Красной армии?"
  •     Elke Scherstjanoi "Sieger leben in Deutschland: Fragmente einer ungeübten Rückschau. Zum Alltag sowjetischer Besatzer in Ostdeutschland 1945-1949"
  •     SHR32 "Rus əsgərləri alman qadınlarına necə istehza etdilər. Alman qadınlarını kim zorlayıb və onlar işğal olunmuş Almaniyada necə yaşayıblar"
  •     Детектор медіа "«Гра тіней»: є сенс продовжувати далі"
  •     Historia provinciae "Повседневная жизнь победителей в советской зоне оккупации Германии в воспоминаниях участников событий"
  •     Portal de Prefeitura "Artigo: “FRAU, KOMM!” O maior estupro coletivo da história
  •     Pikabu "Извращение или традиция, потерявшая смысл?"
  •     Русская Семерка "Владимир Гельфанд: от каких слов отказался «отец» мифа об изнасиловании немок советскими солдатами"
  •     Институт российской истории РАН "Вторая мировая и Великая Отечественная: к 75-летию окончания"
  •     Kozak UA "Як "діди" німкень паплюжили в 1945 році"
  •     Dandm "Cómo los nazis se burlaron de las mujeres rusas. Mujeres rusas violadas y asesinadas por los alemanes"
  •     Permnew.Ru "«Диван» Федора Вострикова. Литобъединение"
  •     Neurologystatus "Violence women in the Second World War. Shoot vagas: why soldiers rape women"
  •     Brunilda Ternova "Mass rapes by Soviet troops in Germany at the end of World War II"
  •     The book Stewart Binns "Barbarossa: And the Bloodiest War in History"
  •     Книга. Новое литературное обозрение: Будницкий Олег "Люди на войне"
  •     Леонід Мацієвський "9 травня – День перемоги над здоровим глуздом. Про згвалтовану Європу та Берлін"
  •     Полит.Ру "Люди на войне"
  •     #CОЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ #ПАМЯТЬ "Владимир Гельфанд: месяц в послевоенном Берлине"
  •     Новое литературное обозрение "Ирина Прохорова, Олег Будницкий, Иван Толстой: Люди на войне"
  •     Georgetown University "Explorations in Russian and Eurasian History": "Emotions and Psychological Survival in the Red Army, 1941–42"
  •     Forum24 "Co se dělo se zajatými rudoarmějkami? Jaký byl osud zajatých žen z Wehrmachtu?"
  •     Радио Свобода "Война и народная память"
  •     Лехаим "Двадцать второго июня..."
  •     Русская семёрка "Как изменилось отношение немок к красноармейцам в 1945 году"
  •     Исторический курьер "Героизм, герои и награды: «героическая сторона» Великой Отечественной войны в воспоминаниях современников"
  •     Коммерсантъ "Фронт и афронты"
  •     Русская семёрка "Владимир Гельфанд: что не так в дневниках автора мифа об «изнасилованной» Германии"
  •     Medium "The Brutal Rapes of Every German Female from Eight to Eighty"
  •     One News Box "How German women suffered largest mass rape in history by foreign solders"
  •     "نیمرخ "نقش زنان در جنگها - قسمت اول: زنان به مثابه قربانی جنگ
  •     Bolcheknig "Що німці робили з жінками. Уривок з щоденника дівчини, яку німці використовували як безкоштовну робочу силу. Життя в таборі"
  •     Nrgaudit "Рассказы немецких солдат о войне с русскими. Мнения немцев о русских солдатах во время Второй мировой войны"
  •     Музей "Пам'ять єврейського народу та Голокост в Україні "На звороті знайомого фото"
  •     Новое литературное обозрение. Книга: Козлов, Козлова "«Маленький СССР» и его обитатели. Очерки социальной истории советского оккупационного сообщества"
  •     Sattarov "Mga babaeng sundalo sa pagkabihag ng Aleman. Kabanata limang mula sa librong "Pagkabihag. Ito ang ginawa ng mga Nazi sa mga nahuling kababaihan ng Soviet"
  •     Política Obrera "Sobre “José Pablo Feinmann y la violación en manada"
  •     Эхо Москвы "Цена победы. Люди на войне"
  •     SHR32 "How Russian soldiers mocked German women. Trophies from Germany - what it was and how. Who raped German women and how they lived in occupied Germany"
  •     Олег Сдвижков: "«Советских порядков не вводить!»  Красная армия в Европе 1944—1945 гг."
  •     Livejournal "Чья бы мычала"
  •     Newton Compton Editori. Stewart Binns "Operazione Barbarossa. Come Hitler ha perso la Seconda guerra mondiale"
  •     Kingvape "Rosa Kuleshovs Belichtung. Rosa Kuleshov ist die mysteriöseste Hellseherin der Sowjetzeit. Zwischen rot und grün"
  •     Kfdvgtu الجوائز من ألمانيا - ما كان عليه وكيف. الذين اغتصبوا الألمانية وكيف عاش في ألمانيا المحتلة
  •     nc1 "Αναμνήσεις στρατιωτών πρώτης γραμμής για Γερμανίδες. Οι απόψεις των Γερμανών για τους Ρώσους στρατιώτες κατά τον Β' Παγκόσμιο Πόλεμο"
  •     ik-ptz "Was haben deutsche Soldaten mit russischen Mädchen gemacht? Das haben die Nazis mit gefangenen sowjetischen Frauen gemacht"
  •     مراجعة عسكرية  نساء أوروبا المحررات من خلال عيون الجنود والضباط السوفيت (1944-1945)
  •     nc1 "Scrisori de soldați ruși despre germani. Cum au șocat femeile sovietice pe ocupanții germani"
  •     中 新健康娱乐网 "柏林战役德国女人 70年前苏军强奸了十万柏林妇女?"
  •     "پورتال برای دانش آموز. خودآموزی،  "نازی ها با زنان اسیر چه کردند؟ نحوه آزار نازی ها از کودکان در اردوگاه کار اجباری سالاسپیلس
  •     Русская Семерка "Каких штрафников в Красной Армии называли «эсэсовцами»"
  •     Голос Народу "Саша Корпанюк: Кто и кого изнасиловал в Германии?"
  •     Gorskie "Новые источники по истории Второй мировой войны: дневники"
  •     TransQafqaz.com "Fedai.az Araşdırma Qrupu"
  •     Ik-ptz "What did the Nazis do with the captured women. How the Nazis abused children in the Salaspils concentration camp"
  •     Евгений Матонин "22 июня 1941 года. День, когда обрушился мир"
  •     Ulisse Online "Per non dimenticare: orrori contro i bambini"
  •     Наука. Общество. Оборона "«Изнасилованная Германия»: из истории современных ментальных войн"
  •     Quora "Por que muitos soldados estupram mulheres durante guerras?"
  •     Stefan Creuzberger "Das deutsch-russische Jahrhundert: Geschichte einer besonderen Beziehung"
  •     პორტალი სტუდენტისთვის "როგორ დასცინოდნენ რუსი ჯარისკაცები გერმანელებს"
  •     Зеркало "Где и когда русское воинство ЧЕСТЬ потеряло?"
  •     WordPress.com Historywithatwist "How Russia has used rape as a weapon of war"
  •     Mai Khôi Info "Lính Liên Xô 'hãm hiếp phụ nữ Đức'"
  •     EU Political Report "Russia is a Country of Marauders and Murderers"
  •     "بالاترین  "روایت ستوان روس «ولادیمیر گلفاند» از «تجاوز جنسی» وحشیانه‌ی ارتش سرخ شوروی به «زنان آلمانی»/عکس
  •     TCH "Можемо повторити": як радянські солдати по-звірячому і безкарно ґвалтували німецьких жінок
  •     인사 이트 "2차 세계 대전 때에도 독일 점령한 뒤 여성 200만명 성폭행했던 러시아군"
  •     Pravda.Ru "Fake news about fake rapes in Ukraine to ruin Russian solder's image"
  •     Alexey Tikhomirov "The Stalin Cult in East Germany and the Making of the Postwar Soviet Empire, 1945-1961"
  •     Дилетант "Олег Будницкий / Человек на фоне эпох / Книжное казино. Истории"
  •     The Sault Star "OPINION: Suffering of children an especially ugly element of war"
  •     El Español "Por qué la Brutalidad del Ejército Ruso se Parece más a una Novela de Stephen King que de Orwell"
  •     Ratnik.tv "Одесса. Еврейский вопрос. Дорогами смерти"
  •     Алексей Митрофанов "Коммунальная квартира"
  •     Militaergeschichtliche Zeitschrift "Evakuierungs‑ und Kriegsschauplatz Mark Brandenburg"
  •     Raovatmaytinh "Phim cấp 3 tội ác tra tấn tình dục và hiếp dâm của phát xít đức phần 1"
  •     Apollo.lv "Kā Otrais pasaules karš noslēdzās ar PSRS armijas veiktu masveida izvarošanas kampaņu Vācijā"
  •     Как ў Беларусі "Who raped whom in Germany" / "Кто кого насиловал в Германии"
  •     Konkretyka "Діди-ґвалтівники, або міф про «воїнів-освободітєлєй»"війни"
  •     LinkedIn "Grandfathers-rapists, or the myth of "warriors-liberators"​. Typical Russian imperial character"
  •     Danielleranucci "Lit in the Time of War: Gelfand, Márquez, and Ung"
  •     Смоленская газета "Истинная правда и её фальшивые интерпретации"
  •     Дзен "Я влюбился в портрет Богоматери..." Из фронтовых дневников лейтенанта Владимира Гельфанда
  •     Дзен "Праздник Победы отчасти горек для меня..." Зарубежные впечатления офицера Красной армии Гельфанда
  •     UkrLineInfo "Жiноча смикалка: способи самозахисту від сексуального насилля в роки Другої світової війни"
  •     Memo Club. Владимир Червинский: "Одесские истории без хэппи энда"
  •     Thomas Kersting, Christoph Meißner, Elke Scherstjanoi "Die Waldlager der Roten Armee 1945/46: Archäologie und Geschichte"
  •     Goldenfront "Самосуд над полицаями в Одессе в 1944 году: что это было"
  •     Gedenkstätten Buchenwald "Nach dem Krieg. Spuren der sowjetischen Besatzungszeit in Weimar 1945-50: Ein Stadtrundgang"
  •     Historia National Geographic "la segunda guerra mundial al completo, historia del conflicto que cambió el mundo"
  •     સ્વર્ગારોહણ  "કેવી રીતે રશિયન સૈનિકોએ જર્મન લોકોની મજાક ઉડાવી"
  •     Absorbwell "Causas Y Consecuencias De La Segunda Guerra Mundial Resumen"
  •     לחימה יהודית  א. יהודים בצבא האדום
  •     Український світ "«Можем повторіть» — про звірства російських солдат під час Другої світової війни"
  •     Oleg Budnitskii, David Engel, Gennady Estraikh, Anna Shternshis: "Jews in the Soviet Union: A History: War, Conquest, and Catastrophe, 1939–1945"
  •     Andrii Portnov "Dnipro: An Entangled History of a European City"
  •     Татьяна Шишкова "Внеждановщина. Советская послевоенная политика в области культуры как диалог с воображаемым Западом"
  •     The Chilean "Roto". "VIOLADA"
  •     Дзен "Немок сажайте на мохнатые мотороллеры". Что сделали с пленными немками в Советском Союзе"
  •     ProNews "Σιλεσία 1945: Με εθνοκάθαρση η πρώτη τιμωρία των Γερμανών για τα εγκλήματα τους στο Β΄ ΠΠ"
  •     Livejournal "Одесситы - единственные в СССР - устроили самосуд в 1944 году"
  •     Scribd "Estupro em Massa de Alemãs"
  •     Музей «Пам’ять єврейського народу та Голокост в Україні» ЦЬОГО ДНЯ – 100-РІЧЧЯ ВІД ДНЯ НАРОДЖЕННЯ ВОЛОДИМИРА ГЕЛЬФАНДА
  •     Davidzon Radio "Владимир Гельфанд. Шокирующий дневник войны". Валерия Коренная в программе "Крылья с чердака"
  •     Quora "Open to the weather, lacking even primitive sanitary facilities, underfed, the prisoners soon began dying of starvation and disease"
  •     Infobae "El calvario de las mujeres tras la caída de Berlín: violaciones masivas del Ejército Rojo y ola de suicidios"
  •     Научная электронная библиотека "Военные и блокадные дневники в издательском репертуаре современной России (1941–1945)"
  •     Historywithatwist "How Russia has used rape as a weapon of war"
  •     Periodista Digital "Las terribles violaciones ocultas tras la caída de Berlín"
  •     Tạp chí Nước Đức "Hồng quân Liên Xô, nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin năm 1945"
  •     "زیتون | سایت خبری‌ تحلیلی زیتون "بدن زن؛ سرزمینی که باید فتح شود!
  •     Enciclopedia Kiddle Español "Evacuación de Prusia Oriental para niños"
  •     Ukraine History "Діди-ґвалтівники, або міф про «воїнів-визволителів». Типовий російський імперський характер"
  •     Локальна  Історiя "Жаске дежавю: досвід зустрічі з "визволителями"
  •     Tamás Kende "Class War or Race War The Inner Fronts of Soviet Society during and after the Second World War"
  •     museum-digital berlin "Vladimir Natanovič Gel'fand"
  •     知乎 "苏联红军在二战中的邪恶暴行"






  •